Сквозь седые хребты

Семья изюбров появилась на закате солнца, когда на землю стали опускаться сумерки. Самка с самцом и, судя по величине туловища, прошлогодние телята. Самец уже сбросил рога. Его мощная голова на гривастой шее была высоко поднята. Изюбр медленно водил по сторонам мордой, шумно вдыхая влажными черными ноздрями талый к вечеру воздух. Сашка затаил дыхание. Положив цевье карабина на упор сидьбы, прицелился. Выстрел. Животное медленно завалилось на бок, продолжая упираться в землю согнутыми передними ногами. Еще выстрел. В голову. Изюбр без хрипов упал. Остальные животные громадными прыжками бросились в ерник и скрылись в хвойной чаще, которая начиналась сразу за густым кустарником. Где-то там, в непроходимых зарослях, табунок заляжет, и надо будет приложить немало сил, чтобы снова выследить его.

Тушу убитого зверя, пока она еще теплая, пришлось разделывать при освещении двух больших костров. Орудуя ножами, сняли шкуру пепельно-серого цвета, на которой в некоторых местах выделялись бурые тона. Разрубив на части, по мари перетаскали мясо на плечах к зимовью, сожалея о том, что не взяли с собой коня. Хотя, когда собирались в тайгу, речь о тягловой силе вели, но побоялись, что вдруг придется переваливать через крутые сопки. Да и толком не знали, в каком месте начнут промысел. Тяжелые стегна подвесили на шестах, горизонтально закрепленных на рогатинах.

– Ничего, лиха беда начало, будет толк с наших артельщиков, – повеселев, сказал Сашка Кешке. – Больше прибеднялись.

– Чего? – спросил, услышав, рябой охотник.

– Больше, говорю, прибеднялись, что толком еще не знаете охоты! А ведь неплохо получается, – похвалил мужиков Сашка. Те обчищали ножи прошлогодней сухой травой, планируя завтрашний день.

– Все равно на своем горбу до железной дороги изюбрятину не доставить, – сказал, утирая взмокший лоб, Сашка. – Поэтому придется кого-то посылать на трассу. Дорога теперь сюда известна. Можно спокойно проехать с санями.

*

– Давеча приходили бывшие охотники Размахнина, – докладывал вечером Покровскому Куприян Федотыч.

– И по какому делу?

– Узнали, что мы организовали промысел. Просятся к нам…

– Что ж, опыт у них, разумеется, есть. Только на какое жалование рассчитывают?

– Да нет. Говорят, что им бы боеприпаса да харчей для начала.

– Такой вариант нас устроит?

– Думаю, устроит Алексей Петрович. В их бедственном теперешнем положении на все согласишься, лишь бы кусок хлеба иметь, – Северянин вдруг улыбнулся и добавил: – В прибавок к мясу… Ну, а так-то видно, что мужики к дисциплине и исполнительности приучены. Чувствуется былое влияние Размахнина. Это очень даже положительно. Не ударились мужики в вольницу, самостоятельно уйдя в тайгу. Видно, не могут без чьего-то руководства жить. В общем, сказал им, что при необходимости дам знать.

– Теперь о делах более серьезных, – обратился Покровский к Северянину. – На совещании у Подруцкого шел разговор о возможном снижении финансовых вливаний. Тем более, что сделан упор на хозяйственный способ строительства.

– Чего так? – удивился старший десятник.

– Комиссией Департамента вскрыты факты казнокрадства и жульничества на соседней Забайкальской дороге, допущенные во время ее строительства. Причем газетчики все это перенесли и на Амурский участок Транссиба. Евгений Юрьевич передал статью, которая недавно появилась в печати.

Северянин взял газету и стал медленно читать вслух: «Беззастенчивое хищничество и всевозможные злоупотребления, кажется, составляют неотъемлемую часть нашего строительства. И мы, русские, привыкли смотреть на это, как на явление вполне естественное и неизбежное. Но то, что происходит сейчас на строительстве Амурской железной дороги, потрясает даже наше привычное ко всему сознание».

– Достаточно? – спросил, прервав чтение Северянина, Покровский.

– Вполне, Алексей Петрович, – ответил тот, удивленно глядя на товарища.

– Подруцкий рассказал о том, что во время строительства Забайкальской дороги дельцами-мошенниками была провернута крупная афера. Суть ее такова. Подрядчики, заранее узнав через своих знакомых высокопоставленных чиновников в столице, что трасса через Нерчинск забракована, в короткие сроки выполнили из гнилья и рухляди значительные объемы работ. А когда решение об изменении направления дороги объявили для исполнения, проходимцы немедленно предъявили все свои липовые сооружения к приемке и потребовали возместить так называемые убытки. Убытки, конечно, в кавычках. И самое поразительное, эти требования были выполнены! Фиктивные убытки им возместили!

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… И что теперь?

– Теперь хорошего мало. Самое печальное, что авторитет по-настоящему порядочных и честных людей здесь, на Амурской дороге, подвергнут сомнению…

– Хорошенькое дело, – задумчиво проговорил Северянин, нервно постукивая пальцами по столу. – Политика, кажется, поутихла. С цингой справляться начали. Теперь, ешкин корень, новые проблемы…

– Значит, нам надо быть жестче, требовательней, – не удержался Алексей. – Вспомнил вот драку на трассе, когда подрядчик хотел плотников объегорить.