Сквозь седые хребты

– Хочу пояснить, что описанная ситуация очень хорошо мне известна, так сказать, из первых уст. Начальник производимых тогда работ распорядился поднять проектную отметку рельсов в местах затопления железнодорожной линии на две сажени. Но через год в Забайкалье произошло сильнейшее наводнение. Вода в реках и водоемах поднялась и вышла из берегов, намного превысив отметки, поднятые против первичных расчетных уровней. Я говорю об этом, господа инженеры, к тому, чтобы вы самостоятельно, если того требует ситуация, принимали оптимальные решения, не дожидаясь циркуляров. Подобное ожидание распоряжений сверху зачастую ведет к неоправданно тяжким последствиям. Пока ждем мы, не ждет стихия. Многомесячный труд может пойти насмарку в течение нескольких дней или даже часов… Тогдашнее наводнение принесло на Забайкальской дороге много бед. Река Селенга снесла строительные леса, приготовленные для сборки пролетных мостовых конструкций. В речных долинах Хилка, Ингоды и Шилки бурные потоки размыли и унесли грунт насыпей на протяжении четырехсот верст! Во многих местах вода переливалась через железнодорожную насыпь. Надо быть всегда начеку по отношению к подобным стихийным разгулам природы. Иметь разработанные карьеры, чтобы можно было немедленно заделывать промоины.

В перерыве совещания Покровскому удалось переговорить с Магелланом.

– Что, Алексей Петрович, сменил хоть свое зимовье на приличное жилье или привычнее бытовать-таежничать по старинке? – спросил, бодро и весело улыбаясь, Магеллан.

– Вижу-вижу, что дела ваши, друг Иосиф, продвигаются успешно, – ответил, тоже радуясь встрече, Покровский. – Поздравляю с мостом на Медвежьем Ключе.

– Конечно же, в большом объекте и большая заслуга всех, кто там работал. Мост впечатляет. И место там чудесное.

– Видел. Знаю, – качнул головой Покровский. – Мы тоже скоро сменим свое базирование. На Артеушке останутся тоннельщики, а мы перемещаемся дальше на восток. К вам, друг Иосиф, поближе.

– А я ведь, Алексей Петрович, стал применять у себя так называемый семейный подряд.

– Как это?

– Очень просто. Беру рабочих сразу семьями. Заключаю договор. Оно, кажется, то же самое, что и с переселенцами, только с разницей в определении объема работ и расчета за ее выполнение.

– И в чем выгода?

– Мне кажется, качество работы само по себе повышается. Причем заметно. К примеру, семье из шести работников задание вырубить в скале полку или расчистить каменный завал, сползающий с края ущелья на насыпь. В этой работе чужих дядей уже нет. За качество сделанного подряда весь спрос именно с этой семьи. А в ней, как правило, свой бригадир в лице старшего семейства. Отца, либо деда. Уразумел, нет? – Магеллан внимательно смотрел на приятеля.

Покровский кивнул:

– Теперь понимаю. Ответственность исходит из самой бригады, точнее, нанятой семьи, так? То есть не надо погонял или что-то вроде того.

– Абсолютно точно понял! – воскликнул Магеллан и хлопнул Покровского по плечу. – Все подсобные работы по мосту на Медвежьем Ключе выполнены исключительно семейным подрядом. Кстати, из Таптугар было четыре таких семьи. Один из тамошних, Сидоров, спрашивал. Как, мол, там Алексей Петрович? Как здоровье, почему в гости не приезжает? Знать, помнят тебя на той станции, имя которой ты и придумал?

– При случае непременно проведаю, – пообещал Покровский.

На совещании Подруцкий представил нового инженера-тоннельщика Родиона Крутоярова. В свое время он работал в одной изыскательской партии с Б. И. Савримовичем на будущем Кругобайкальском участке Транссибирской магистрали. Вместе искали новые методы преодоления преград, воздвигнутых природой вдоль южного берега Байкала. Необходимы были новые технические решения, что позволяло ускорить и удешевить строительство. Исходя из опыта инженеров-изыскателей Н. А. Волошинова и Л. И. Прохаско, остановились на самом оптимальном, как им самим казалось, варианте.

Рельсовые пути пересекли скальные отроги Хамар-Дабанского хребта, много ручьев, рек, ущелий и провалов. Повсеместно, казалось бы, на голых камнях здесь росли фантастические деревья, причудливо искореженные дикими, свирепыми ветрами.

По мнению самого Родиона Крутоярова, которым он щедро поделился во время знакомства с коллегами, особенные трудности представлял западный конец Кругобайкальского участка. Здесь от станции Байкал до станции Култук почти без перерыва высились голые скалы, чуть ли не вертикально поднимавшиеся из озера на недоступную высоту. Только на вершинах гор зеленела тайга. Зимой к трассе добирались по льду озера, а летом на лодках и на буксирах с баржами. Они подвозили балласт, лес, рельсы и другие строительные материалы.

– На этом участке нам пришлось прорубить тридцать восемь тоннелей, – говорил Крутояров. – Возводили подпорные стенки, чтобы обвалы не столкнули дорогу в озеро. Глубина скальных выемок достигала пятнадцати саженей. На насыпях уложили только седьмую часть пути. На остальном протяжении рельсы укладывали в тоннелях, по мостам и галереям, в скальных выемках или на полках, вырубленных в горных косогорах…