Смертельный рейс

– Значит, вы считаете, что причина крушения – неисправность двигателя вашего самолета?

– Ну да, – согласился Пивоваров, глядя на следователя и стараясь понять, куда он клонит.

– А сейчас, когда все позади, когда вы можете объективно и без нервов оценивать ситуацию, вы все так же считаете? Или, может быть, какие-то иные факторы могли повлиять? Может, вы ошиблись в чем-то, может, механики залили вам плохое топливо, может, температура упала или под вами был пожар, а не облачность?

– Нет, причина была в двигателе, – уверенно заявил летчик. – И не только у меня.

– А у кого еще? – торопливо спросил Коган, делая пометки в блокноте.

Эти пометки очень беспокоили Алексея. Ему не хотелось, чтобы пострадали механики с их аэродрома. Ведь на них могли свалить недобросовестную подготовку к вылету. Но тут он вспомнил могилу Сашки, которую разрывали медведи, и, стиснув зубы, процедил:

– Из нашей группы упал еще один самолет. Вы должны это знать.

– Да, не долетел до аэродрома и самолет старшего лейтенанта Боровикова. – Коган внимательно посмотрел на Алексея. – Вам что-то известно о его судьбе, обстоятельствах крушения?

– Известно. Я нашел его. Случайно нашел.

И Лешка подробно рассказал, как увидел самолет, как помог раненому летчику выбраться из кабины. И как Сашка рассказал ему, что двигатель вдруг перестал тянуть и он совершил вынужденную посадку в речном русле, но спасти машину не удалось. И как Пивоваров осмотрел двигатель «аэрокобры» Боровикова. Причина, как он и предположил, была в том, что в мотор попадало недостаточно топлива и слишком много воздуха. Оказался забит топливный фильтр. Почему у абсолютно новой машины возникла такая поломка, он понять не мог.

– Хорошо, Алексей, отдыхайте, набирайтесь сил. У меня к вам последний на сегодня вопрос. – Коган достал карту. – Сможете вспомнить, где примерно упал ваш самолет и где вы нашли самолет Боровикова?

«Ну что же, – размышлял Коган, выйдя из больницы, – два случая – еще пока только совпадение, но уже причина задуматься. Теоретически, чтобы вывести машину из строя, можно рассчитать, сколько и какого вещества добавить в бак самолета, чтобы топливный фильтр забился через три часа. А если таким же образом вывели из строя и мотор самолета, который вез дипломатическую почту? Во всех случаях самолеты взлетали с аэродрома Берелех. И подготовку к перелету они проходили там. И метеоролог прилетел оттуда же. Ошибки в прогнозах – это его недочеты, умышленное вранье или несовершенство системы прогнозирования?»

Подполковник генерального штаба Белоцерковский принял Сосновского на веранде особняка на Новоторговой улице. Одет он был в простой сюртук, чтобы подчеркнуть неофициальность встречи и не демонстрировать свой статус. Невысокий мужчина с большими закрученными вверх усами стоял у окна, глядя, как маршируют во дворе курсанты с черными «дроздовскими» погонами на плечах.

Михаил остановился в дверях, ожидая, когда на него обратят внимание. Щелкать каблуками он не стал. По легенде он не имел военного образования и не служил ни в какой армии. Впрочем, Белоцерковский тоже не стал демонстрировать военной выправки. Повернувшись на звук закрывшейся двери, он благосклонно улыбнулся и, протягивая руку, поспешил навстречу гостю:

– Рад, Михаил Юрьевич, вашему благополучному переходу. Приветствую вас здесь, в Харбине, в этом маленьком уголке, я бы сказал, на обломке нашей Родины, затерявшемся на чужбине. Как там Москва? Как златоглавая?

Сосновский ответил полуулыбкой и пожал подполковнику руку. Беглый осмотр кабинета позволял сделать вывод, что это место для неофициальных встреч господ офицеров. Что-то среднее между салоном и курительной комнатой. Клуб с кофе, газетами, папиросами и тоской по Родине.

– Москва стоит и стоять будет, – пообещал Михаил. – А что касается того, как там, то вы наверняка представляете себе прифронтовой город. Немцев отбросили километров на двести, но бомбежки продолжаются.

– Прошу вас, садитесь. – Белоцерковский сделал приглашающий жест в сторону дивана. И сам уселся в глубокое кресло, сложив руки под подбородком. – Мне сказали, что у вас был инцидент на границе. Погиб один из наших людей, а вы чудом успели перейти границу.

– Да, случайно нарвались на пограничный наряд, – с печалью в голосе ответил Сосновский. – Была перестрелка. Думаю, что нам с Перегудовым просто повезло.

– Да, везение, – кивнул подполковник. – Великая вещь – везение. Боже мой, боже мой! Мы вынуждены, как воры, пробираться ночами через границу. И это наша Родина. Что ты с нами сделала? Полковник Кобылкин, один из самых уважаемых инструкторов-преподавателей созданного здесь училища, при переходе границы был пойман, как вор, и расстрелян большевиками. Невосполнимые потери!

– У вас нехватка кадров? – Сосновский сделал вид, что удивился. – Мне казалось, что в Харбине осело достаточное количество опытных офицеров.