Сочинения

Буйствует, в тесной тюрьме презирая быть грязи причастным.

В розных влияниях свет со мраками брань предприемлет,

Двойственное существо воружает противные силы,

910. Бог Христос доколь не придет с поможеньем, на чистом

Месте не водворит Он все добродетелей перлы,

В тех рубежах, где царствовал грех, златые чертоги

Храма подъемля, не претворит Он нрава доброты

Во украшенье души, утешаясь которым, на красном

Будет престоле вовек Премудрость богатая править.

Перистефанон

I. Гимн в почесть святых мучеников Эметерия и Хелидония Калагурританских

Мучеников двух прозванья в небесах написаны,

Кои буквами златыми тамо начертал Христос;

В кровяных сие писанье знаках Он земле предал.

Во вселенной счастлив, славой Иберийский блещет край,

Удостоенный от Бога быть костей хранилищем,

Да гостеприимцем скромным тел блаженных явится.

Он впитал горячи струи, чермен казнию двойной:

Залитый святою кровью, днесь песок насельники

Посещают, почитая и мольбой, и жертвою.

10. Также чуждых обитатель областей идет сюда:

Разгласительница-слава облетела земли все:

Здесь защитники вселенной, к ним с прошеньем шествовать.

Втуне здесь никто молебства не возносит чистого,

Весел вспять грядет молебник, осушив рыдание,

Всё, что праведно искал он, чувствуя достигнутым.

Толь заботливы о наших бедствиях поборники:

Не дадут излиться тщетно гласу ни единому;

Внемля, тотчас в слух Владыки провождают вечного.

Щедрый дар струится долу от прямого Кладезя,

20. Утоляющий недуги врачевством взыскуемым;

У Христа всё невозбранно для Его свидетелей,

Для свидетелей, что цепей, смерти не ужасшися,

Одного глаголют Бога, заплативши кровию —

Кровью, но сей жертве мздою стал непреложимый свет.

Сей прекрасен род кончины, сей пристал мужам честным:

Члены, яствие болезней, жил тканье иссохнувших,

Вражеску обречь железу, превозмочь смерть смертию.

Славно — быти пораженну от меча гонительска;

Знатные врата в зиянье язв отверсты праведным,

30. Излетает дух из сердца, алою струей омыт.

Не чужда трудам тяжелым жизнь была, что встарь вели

Ратники, Христом взять вечну призванные перевязь;

Святодейству служит доблесть, с ратоборством свычная.

Знамя Цезарево презрев, к стягу реют крестному

И полотнищу драконов, по ветрам вздеваему,

Славное предпочитают древо, имже стерт дракон.

Мнят они ничтожным — дроты несть в деснице опытной,

Стены раздроблять машиной, лагерь рвом очерчивать,

Нечестивые бесславить длани кроволитием.

40. Дал суровый для вторыя отрасли Израиля

Вождь всемирного чертога к алтарю приказ идти,

Идолам пожерти черным, для Христа стать беглыми.

Препоясанна железом, веру нудила чума:

Но и к розгам, и к секирам, и к когтям раздвоенным

Та влеклась сама, в любови ко Христу бестрепетна.

Пронизью жестокой шею бременит узилище;

Длани варварские ката по всем стогнам трудятся;

Преступленьем чтится правда, веры глас карается.

Рухнулась во прах несчастный доблесть обезглавленна,

50. Ввержена в костер угрюмый, упилася пламенем,

Сладко праведным сожженье, сладка гибель мечная.

В ону пору воспылали купно братьев двух сердца,

Коих верное навеки сочетало дружество;

Претерпеть готовы всё, что жребьем крайним дастся им.

Под бердыш державный выю ль подклонить им надобно,

После звона бичеваний и решеток огненных,

Пардам ли им будет должно или скимнам грудь предать.

«Нам ли, для Христа рожденным, стать мамоны в подданстве

И несущим образ Божий — поработать мирови?

60. Да не будет, чтоб смесился свет небесный с мраками!

Искони плененной бывши под рукописанием,

Отдала свой долг жизнь наша, службу справив Цезарю;

Возвратить днесь Богу должно достоянье Божие.

Отступите прочь, трибуны, прочь, полков наместники,

Ожерелья прочь златые, плату за ранения!

Ангельское уж зовет нас воздаянье светлое.

Там Христос над убеленной властвует дружиною,

Царь на троне возвышенном, судит мерзостных богов

С вами, коим смехотворны чуды мнятся богом быть».

70. Пали тут на страстотерпцев истязаний тысячи;

Длани им узлами путы увивают черствые

И объемлет удрученну шею сталь окружием.

Древности, увы! безмолвной небреженье дряхлое!

Многое нам знать заветно, гаснет и молва сама,

Ибо хартии служитель истребил злокозненный,

Чтоб века, нашед в писаньях твердых научение,

Время и чреду и меру страсти разглашенныя

Не вливали в слух потомства сладостным глаголаньем.

Впрочем, то лишь не спаслося от безмолвной древности,

80. Во остроге неисходном долго ль их росли власы,

Мукою, а паче ж — честью как палач украсил их.

Оная не в тайне слава, с летами не стареет,

Что дары их, ввысь посланны, воспарили в воздухе,

И дорогу к небу блеск их очертил отверстую.

Перстень одного, знак веры, облаком уносится,

А другой ветрам убрус свой, молвят, предает в залог,

Кои, вышним вихрем взнявшись, в лоно света приняты.

В своде неба светозарна блеск златой теряется,

Ткани белизна от взора кроется следящего;

90. Се, возносятся к светилам и не зрятся более.

Зритель был весь сонм присущий, зритель был и сам палач —

И, смутившись, длань замедлил, в изумленье побледнев,

Но удар всё ж довершил, чтоб славы не губить своей.

Сознаешь ли днесь, васконов косное язычество,

Сколь священну кровь пролило заблужденье зверское?