Сочинения

Средь вихрей изметал свой груз.

О Божья всепобедна мощь,

Зиждительница всех вещей,

Что древле море дмящеесь

Христу постлала под ноги,

Да, попирая волн хребет,

Сухой тропою шествует,

Стопы не погрузя в бурун,

480. В пространных путник завертях!

Сия же повелела мощь

Раздаться чермным омутам,

Когда по дну отверзшемусь

Стезей покойной тек народ.

Она же днесь приказ дала,

Святому телу чтоб служил

Струением небурным понт,

К брегам склонясь излучистым.

Валун жерновной тяжести

490. Плывет, как пена белая,

И, страж залога велия,

Кошница меж волнами мчит.

Дивятся корабельщики

Ее попятну плаванью

Средь зыби умирившейся,

В сопутстве струй и веяний.

Ревнуют стругом рассекать

И сами понт стремительным,

Но прах уж впереди летит

500. Земли на пристань тихую.

Он, возвращенный, прежде был

Прият землею мирною,

Чем, тщаньем многим движима,

Корма коснулась гавани.

Счастлив любезна берега

Тот угол, что, в песках своих

Лелея плоть священную,

Гробницы службу нес для ней,

Пока святых рачение

510. Курган не возвело, стеня,

Где прах, могиле вверенный,

Ждет бытия грядущего!

Когда ж одолены враги

И мир был воздан праведным,

Костям блаженным должное

Алтарь воздал отишие;

Покоясь под святилищем,

У алтаря в подножии,

Небесной жертвы веянье

520. Они впивают льющеесь.

Так с телом; сам же в Божием

Чертоге водворился он

Со Маккавеев сонмищем,

Исайи близ претренного.

Однако предлежит простой

Венец им страстотерпчества,

Зане кладет их пагубам

Предел година смертная.

На что дерзнул терзатель их?

530. Иль тела иссеченного

Останки от пилы зверям

Он предал иль в волну вметал?

Иль Маккавея мучима

Тиран язык исторгнутый

И кожу, с темя содранну,

Пернатым на корысть предал?

Один, с сугубой славою,

Двойного одоления

Приял ты пальму, ты один

540. Два лавра вдруг умел стяжать.

Победник в смерти тягостной,

По смерти равномощный ты

Триумф находишь: сокрушил

Один твой прах разбойника.

Приди же ныне восприять

Молящий глас просителей,

Вины заступник нашея

Перед престолом Отческим!

Темницы ради оныя,

550. Взрастанья чести твоея,

Цепей, когтей и пламени,

Тюремных ради пут твоих,

Тех черепяных иверней,

Что славу возвеличили,

Того одра, его же мы,

Потомки, лобжем с трепетом,

К мольбам ты нашим снизойди,

Да, умирен твоей, Христос

Преклонит слух безгневный Свой

560. И всякой не вменит вины!

Коль чтим мы день торжественный,

Как должно, сердцем и усты,

Коль радований мы твоих

Пред знаком простираемся,

Сойди к нам на мгновение

Христову возвестить приязнь,

Да чувства тяжки ощутят

Всю льготу милосердия.

Препятствий нет уж более

570. Для духа благородного

Плоть воскрешенную приять,

С ним в доблести стязавшуюсь,

Чтобы, трудов причастница,

С ним тяготы делившая,

И славы сонаследницей

Во веки пребыла веков.

VI. Гимн в почесть блаженнейших мучеников Фруктуоза, епископа Тарраконской церкви, и диаконов Авгурия и Евлогия

Лик подъемлет огнем блестящий вашим,

Фруктуоз, Тарракон, сей град блаженный,

В двух левитах сияющий пространно.

На испанцев Бог смотрит благосклонно,

Ибо крепость венчает Иберийску

Страстотерпцами Троица троими.

Путь свершает в эфир Авгурий пылкий;

В тот же час и к высокому Евлогий

Всходит, светлый, седалищу Христову.

10. Им учитель, глава и путеводец

К чести велией, многославен титлом

Быв епископским, Фруктуоз шел первым,

Ибо, призван наместника внезапным

Повеленьем, на форум шел святитель,

Двух левитов в сопутство взяв с собою.

И оттоле мужей в тюремны цепи

Кровью вскормленный понукал мучитель;

Рад бежать Фруктуоз непонужденно.

Дабы общники не терзались страхом,

20. На ходу их крепит наставник мощный,

Вспламеняя Христовым зноем веру:

«Стойте крепко, мужи, со мной; свирепый

Божьих слуг призывает змий на казни;

Не убойтесь конца! готова пальма.

Христолюбцам к венцу ступень — темница,

Нас возносит в небесну высь темница,

Бога сводит с блаженными темница».

Так приходят к вертепу обвиненных;

Там свершают таинственно крещенье:

30. Очистительным мрак дивится водам.

Шестидневной там скрытые чредою,

Вот стоят пред врага судищем злого,

И трепещут от сих трех братьев дыбы.

Грозно Эмилиан судья вещая,

Бурный, злобный, надменный, нечестивый,

Алтари чтить их демонские нудит.

«Ты, учитель, — речет, — плетущий новы

Измышленья, чтоб девой легковерной

Рощи были и сам Юпитер брошен,

40. Презри, если умён, старушьи толки;

Галлиена то Цезаря веленье —

Всем честить нам, что чествует владыка».

Безмятежно ответствует святитель:

«Мною чтится владыка вечный, зодчий

Дней, кто властвует и над Галлиеном,

И Христос, Кто Отцом рожден предвечным,

Чей служитель я есмь и стада пастырь».

Улыбаяся, тот речет: «Ты был им».

И не медлит в нем ярь, и гнев не взнуздан;

50. Обрекает их тлеть в огне свирепом;

Те ж ликуют, претя народу плакать.

От народа узрел святитель неких,

Что несут ему чашу, да пригубит.

«Мы постимся, — глаголет, — пить не стану:

День не отперт еще девятым часом;

Не нарушу заветного устава,

Смерть сама не уволит от святыни.

Так Христос, жаждой в крестный час томимый,

Поднесенну Ему отвергнул чашу,

60. До кончины терпя до самой жажду».

Тут в урочище входят, круговыми

Обомкнуто грядами, кровью многих

Зверей влажно, где частый гость безумье,

Где грохочут позорища кровавы

И ничтожный, клинком пронзен суровым,

Гладиатор падет под гром утехи.