Сочинения

1040. Пока весь кровью не упьется черною.

Когда ж остылый труп, всю источивший кровь,

С сего помоста прочь фламины вытащат,

На свет понтифик выйдет, страшен обликом,

С главою влажной, со брадой тяжелою,

Набрякла повязь, риза напиталася.

Испятнанному сим прикосновением,

Оскверншемуся гноем жертвы свежия,

Ему привет все шлют и почитание,

Зане дешева кровь и умерщвленный вол

1050. Его омыли, в гнусном рву таящегось.

Твои прибавим гекатомбы — хочешь ли —

Где сто животных под железом рушатся,

Из ран толь многих половодьем всходит кровь,

Так что авгуры, в багреце ширяяся,

Перебредают еле хлябь кровавую?

Но что ж мясную лавку храмов тучную,

Что живодеров стада неисчетного,

Утроб залитых кровью, обвиняю я?

Есть святодейства, в коих сами режетесь,

1060. И боль обетна члены отсекает вам.

Клинок возносит изувер на длань свою,

Мышц иссеченьем Мать богов он чествует;

Законом таинств мнит кружиться яростно;

Секущу скупо мнит он нечестивой длань;

Стяжать он небо мыслит ран жестокостью.

А сей на жертву хочет пол свой выкосить,

Богов смиряя уда отсечением;

Богине срам свой полумуж приносит в дар,

Которую он, исторгая мужеска

1070. Побега жилу, кровью кормит льющейся.

Ни тот, ни этот пол для божества не мил;

Меж обоими жрец средины держится:

Преставши мужем быть, женой не сделался.

Слуг безбородых Мать богов счастливая

Себе промыслить властна нежной бритвою.

Тавро ль помянем мы для освящаемых?

В печь помещают иглы невеликие;

Плоть припекают ими, чтоб прияла огнь;

И тела часть ту, кою знойно знаменье

1080. Запечатлеет, освященной мнят они.

Когда ж оставит дхание умершего

И погребальна свита в гроб несет его,

Драгими тело убирают лудами;

Златой пластиной кожа облекается,

Металл скрывает выжженное пламенем.

В сих муках нудит пребывать язычество,

Теснят уставом этим боги чтителей:

Забавится так Демон с им плененными;

Носить их учит гнусны поношения,

1090. Велит несчастным опаляться мукою.

Но наша льется кровь всегда от вашея

Жестокости, вы силой злочестивою

Тела невинных в пагубы ввергаете.

Не льем мы крови, коль вы дозволяете;

В кроваву муку вриньте — побеждаем мы.

Но смолкну — близок мне конец положенный,

Конец всем бедствам, слава страстотерпчества;

Не сможешь впредь, как прежде мог, негоднейший,

Утробы наши истязать и резать ты,

1100. Но, побежденный, прекратишь, отступишься».

«Палач, и верно, от тебя отыдет прочь, -

Судья грозится, — но рука губителя

Его заменит, глотки сокрушающа.

Неугомонный иначе не смолкнет глас,

Коли его я не переломлю трубу».

Сказав, велел он мужа вывесть с форума,

Во мглу повергнуть гнусного узилища.

Сломил там выю мученику вервием

Безбожный ликтор. Страсти совершилися;

1110. Цепей избавльшись, к небесам грядет душа.

О сих событьях, говорят, властителю

Префект поведал, приведя свидетельства,

Где всю чреду он развивал трагедии;

В скрижаль, довольный, вносит преступление

Тиран, предавши дело прочным хартиям.

Но разрушает век их продолжительный,

Чернит их сажа, пыль их облекает сплошь,

Глодает ветхость или обращает в прах.

Но не истлеет лист, Христом начертанный,

1120. Рукописанье в небе не изгладится.

Приемлет ангел, предстоящий Господу,

Всё, что стерпел, всё, что промолвил мученик,

И не глаголы токмо изнесенные,

Выписывает стилем и ранения

Боков, и персей, и ланит, и горла он.

Вся пролитая тамо кровь измерена,

Любая когтем язвина взоранная,

Глубока ль, мелка, протяженна, кратка ли,

Жесткость боли, меру рассечения; изо

1130. Не упустил он капли ни единыя.

В ведомостях есть книга та превыспренних,

Блюдуща память славы непреложныя,

Ее же Вечный некогда прочтет Судья,

Кто уравняет на весах всеправедных

Страданий тягость с честью воздаяния.

Хотел бы, козлищ посреди, ошуюю,

Там, где я буду, издали я узнан быть,

Его моленью Царь благий чтоб дал ответ:

«Роман нас молит — так предайте ж Мне сего;

1140. Будь одесную агнец, облекись руном».

XI. К Валериану епископу о страстях блаженнейшего мученика Ипполита

В граде Ромуловом святых несметны останки

Зрели мы, Валериан, верный служитель Христу.

Надписи, высеченны на гробницах, и каждое хочешь

Имя ты знать: но тяжел труд мне — сей свиток развить:

Праведных сонм злочестивая ярь пожрала толь великий,

Рим троянский когда отческих славил богов.

Многи, письмен начертанье несущие, молвят могилы

Мучеников имена иль эпиграммы слова;

Много, однако, немых, заключающих гробы безмолвны,

10. Мраморов, кои одно лишь указуют число.

Сколько мужей там лежит, чьи грудой тела громоздятся,

Можно лишь ведать, но их не прочитаешь имён.

Тамо шестидесяти человек под глыбой единой,

Помню, останки лежат, как то поведано мне,

Коих лишь одному Христу небезвестны прозванья,

Ибо с Собою Он их в дружестве сочетавал.

Взором их обходя и повсюду взыскуя сокрыты

О старинных делах надписи между гробниц,

Я нахожу Ипполита, кто встарь Новатовой схизме

20. Предан, пресвитер, был, наше ученье отверг,

Честь страстотерпчества он восприять приступился, стяжавши

Кровопролитных скорбей преосиянную мзду.

Дивного нет, что, в ученье стояв превратном, сей старец

Был кафолическия веры дареньем почтен.

В час, как врагом исступленным уж был влеком победитель,

Всторжествовавший душой, на умерщвленье телес,