Сочинения

Паствой своею любим, в многолюдном шел он сопутстве;

Спрошен, какому вослед лучше ученью идти,

Он отвечал: «Несчастные, прочь от гнусной Новата

30. Схизмы, да вступите вы вновь в кафолический сонм!

Вера одна да цветет, учрежденная в храме старинном,

Кою Павел блюдет с кафедрой купно Петра.

То, чему я учил, мне стыдно, и зрю досточестным

То, что от набожности истой далёким я мнил».

Так когда отвратил он от левыя паству дороги

И наставил идти, путь куда правый зовёт,

Явльшись вождем прямым, излучисты тропы отвергнул

Тот, заблуждения кто прежде виновником был,

К буйну правителю был доставлен, в ту пору близ устья

40. Тибрского мучившему христолюбивых мужей.

Ибо в тот день оставил он Рим для того, чтобы даже

Люд предместный ему язвой своею терзать,

Не доволясь в стенах высокого Рима вседневным

Истребленьем поить почву святыми кровьми.

Яникул топким когда и форум, Субуру и ростры

Зрел в раскатившихся он крови обильных струях,

Ярь свою распростер до пределов Тирренского брега,

В те места, что лежат гавани подле морской.

Меж палачей восседал и станицы служителей тесной

50. Он, горделивостию полн, на престоле своем,

Веры учеников, противу мерзостных капищ

Бунт сотворивших, кипел на вероломство склонить.

Стать напротив толпе, от тюремных дней длинновласой,

Он повелел, да предаст мукам ужасных родов.

Там вереницы цепей, а здесь ременные плети

Свищут, и розог оттоль треск раздается сухой,

Когти, увязнувшие в плетенье выгнутом ребер,

Роют глубоки бразды, печень немилостно рвут.

Уж изнурились каты в трудах, и входил в исступленье

60. Сам судия, возмущен розыска узреть тщету

(Ибо из слуг не нашелся Христовых никто средь толиких

Казней, кто бы дерзнул душу свою осквернить).

В бешенстве тут дознаватель речет: «Палач, отложи ты

Когти; если вотще розыск, то смерть примени.

Этому голову ссечь; того крест подымет на воздух,

Очи живые его птицам пернатым предав;

Тех ты быстро хватай и в пламень, скованных, ввергни;

Огнь разложи, чтоб один многих виновных пожрал.

Этих поторопись в ладье водворить ты щелистой,

70. Кою должно пустить зыби глубокой в среду.

А когда плохо сшитый челнок по буйственной хляби,

Их, прияв, понесет, в волнах набухших кружа,

Дсками расшедшимися корма зазияет гнилая,

Челнокрушенья они вдоволь тогда изопьют.

Даст чешуйчатая в нечистой утробе гробницу

Тварь беспощадна телам, ставшим трапезой её».

Вдруг, как спесивился он в сих речах, пред судище высоко

Старца приводят ему, отягощенна цепьми.

Юноши, коих толпа вкруг судьи собралась, восшумели,

80. Что сей старец — людей христолюбивых глава:

Без промедленья его коль погибнет глава, то народа

Волею все сердца римским послужат богам.

Требуют смерти ему необычной, новую кару

Изобрести, чтоб других в трепет привел сей пример.

Тот с престола, главу восклонив: «Как, — вопрошает, — Имя ему?»

Говорят: имя ему Ипполит.

«Буди же ты Ипполит, что упряжку взмятет и встревожит,

И обуялыми он сгинет раздранный коньми».

Молвил едва он — уж двух животных, узды не познавших,

90. Нудят выи склонить под непривычный ярем,

В стойлах ласкова длань господина их не трепала,

Вершника волю они прежде не знали сносить,

Скот полевой, в табуне лишь недавно изловлен скитальном,

Чье несмиренно томит сердце зверина боязнь.

Уж, противящихся, сочетает их парою упряжь,

И недружный союз их съединяет уста;

Дышла наместо вервие им, которо хребты их

Делит, пролегши у них между прижатых боков,

И от ярма далеко назад протянувши извивы,

100. Далее конских копыт стелется долу она

И напоследок всего, там, где во прахе дорожном

Беглым вослед скакунам выбитый тянется путь,

Голени мужу петля связует, узлищем цепким

Плотно смежает стопы, к вервию приторочив.

После того, как изрядно у них уготованы были

Путы, звери, бичи — всё страстотерпцу на казнь -

Тут побуждают коней незапным кликом и плетью,

И неприязненными печень стрекалами жгут.

Речь последня из уст раздалась досточтимого старца:

110. «Плоть пусть похитят они; душу, Христе, ты похить!»

Прядают пылко они и в слепом блужданье несутся,

Шум их и трепет куда, ярость куда их стремит.

Дикость их жжет, увлекает порыв и треск понукает,

Груза подвижного их скорый не чувствует бег.

Реют по дебрям они, по скалам, их речной не замедлит

Берег, и встреченный их не препинает поток;

Ломят ограды они и все низвергают препятства,

Спуском бугристым летят, над крутизной прескача.

Плоти разбитой куски выхватывает иссеченны

120. Поле, топорщащее терном поросши стволы.

Часть повисла на скальных верхах, часть заселася в терне,

Частью рдеет листва, частью влажнеет земля.

Образ злодейства сего на стене начертан, где краской

Многоцветною весь живописуется грех;

Тени прозрачны живят картину поверху гробницы,

Мужа влачимого где зрится кровавая плоть.

Видел я, папа благий, края росящи утесов,

Знаки пурпуровые, в терне напечатлены.

Зелень колючих кустов рука, в подражанье искусна,

130. Изобразила и кровь киноварью навела.

Зрелося там, как, из скреп исскочивши своих, в беспорядке

Члены рассеянные в разных лежали местах.

Изображалися там и друзья, со слезами идущи,

Где открывал им стезю дальния тропки извив.

Скорбию поражены, они шли, всё пытая очами,