Сверчок за очагом (пер.Линдегрен)

Она говорила такъ серьезно и съ такимъ жаромъ, что ее, конечно, слдовало образумить. Замчаніе мужа было мягко, потому что онъ вмшался въ разговоръ, думая только защитить Текльтона; однако, его слова подйствовали, потому что Дотъ сейчасъ же спохватилась и примолкла. Но, даже замолчавъ, она не могла преодолть своего волненія, которое не ускользнуло отъ Текльтона. Онъ ясно замтилъ его, уставившись на молодую женщину своимъ полузакрытымъ глазомъ, и твердо запомнилъ, на всякій случай, то, что запримтилъ.

Мэй не сказала на это ни хорошаго, ни дурного, но сидла молча, потупивъ глаза, какъ будто нисколько не интересуясь происходившимъ. Тутъ въ бесду вмшалась ея мать, добрая старушка, и прежде всего заявила, что молодыя двушки всегда молодыя двушки, а что прошло, то прошло, и пока молодежь молода и безразсудна, она, вроятно, будетъ вести себя по примру всхъ молодыхъ и безразсудныхъ особъ; эти истины подтверждались двумя-тремя нравоученіями такого же неопровержимаго свойства. Затмъ достойная лэди присовокупила, въ дух набожности, что всегда благодаритъ небо за такую послушную дочь, какъ Мэй, твердо помнящую свой долгъ. Она не ставитъ себ этого въ особенную заслугу, хотя иметъ полное право видть въ достоинствахъ дочери плоды ея собственнаго воспитанія. Что же касается мистера Текльтона, то съ нравственной точки зрнія она считаетъ его превосходнымъ человкомъ, и уврена, что изъ него выйдетъ образцовый зять, въ чемъ не можетъ усомниться ни одинъ здравомыслящій человкъ. (Эти слова были произнесены почтенною миссисъ Фильдингъ съ большимъ чувствомъ). Что же касается семейства Фильдинговъ, въ которое онъ будетъ принятъ, посл нкотораго домогательства, въ весьма скоромъ времени, то мистеру Текльтону, вроятно извстно, что хотя они ограничены въ своихъ средствахъ, однако, имютъ нкоторыя права на дворянство и еслибъ не обстоятельства, отчасти извстныя ему, то ея торговля индиго процвтала бы теперь, и она, пожалуй, сдлалась бы обладательницей громаднаго состоянія. Къ несчастью, все случилось иначе, и если она упоминаетъ объ этомъ, то лишь между прочимъ и вскользь. Собственно ей не слдовало намекать на прошлое, какъ не стоило упоминать и о томъ, что ея дочь отвергала нкоторое время ухаживанье мистера Текльтона; какъ не стоило говорить многихъ другихъ вещей, которыя въ конц концовъ все-таки были высказаны ею. Въ заключеніе, основываясь на многолтнемъ опыт и личныхъ наблюденіяхъ, она принялась уврять, что браки, въ которыхъ нтъ ни тни того, что носитъ романическое и глупое названіе любви, бываютъ самыми счастливыми и что она ожидаетъ величайшаго благополучія отъ предстоящаго брачнаго союза благополучія не восторженнаго, но прочнаго и постояннаго. Въ вид финала своей прочувствованной рчи она возвстила собравшимся, что завтрашній день будетъ для нея желаннымъ, для котораго ей только и стоило жить, а когда онъ минуетъ, то ей было бы всего пріятне быть положенной въ гробъ и зарытой въ землю на какомъ нибудь кладбищ для благородныхъ особъ.

Такъ какъ на эти рчи было ршительно нечего отвтить, что составляетъ счастливое свойство всхъ рчей, далеко уклоняющихся отъ цли, то он измнили теченіе разговора и отвлекли общее вниманіе къ телятин и ветчинному паштету, къ холодной баранин, къ разварному картофелю и торту. Чтобы воздать должное привезенному пиву, Джонъ Пирибингль предложилъ выпить, въ счетъ завтрашняго дня, — за здоровье жениха и невсты, прежде чмъ онъ тронется въ путь.

Дло въ томъ, что фургонщикъ останавливался у Калеба лишь съ цлью дать отдыхъ старой лошади. Ему предстояло сдлать еще четыре или пять миль дальше, а на обратномъ пути онъ общалъ захать за своими домашними и снова погостить у добрыхъ друзей по дорог домой. Таковъ былъ порядокъ дня на всхъ предшествующихъ пикникахъ съ самаго ихъ установленія.

Еще двое присутствующихъ, кром жениха и невсты, отнеслись равнодушно къ предложенному тосту. Однимъ изъ этихъ лицъ была Дотъ, слишкомъ раскраснвшаяся и смущенная, чтобъ обращать на что нибудь вниманіе; а другимъ — Берта, которая поспшно поднялась съ мста, раньше остальныхъ, и вышла изъ-за стола.

— Прощайте, — сказалъ бравый Джонъ Пирибингль, напяливая на себ непромокаемое пальто. Я буду обратно, какъ всегда. Прощайте вс!

— Прощайте, Джонъ, — отозвался Калебъ.

Онъ говорилъ какъ будто машинально и сдлалъ привтственный жестъ рукою съ тою же безсознательностью, потому что его вниманіе было привлечено Бертой, за которою онъ слдилъ съ тревожнымъ, недоумвающимъ лицомъ, никогда не измнявшимъ своего выраженія.

— Прощайте, юноша! — произнесъ веселый фургонщикъ, наклоняясь поцловать своего ребенка, который тмъ временемъ заснулъ и былъ положенъ совершенно благополучно своей нянькой, работавшей теперь ножомъ и вилкой, на маленькую постельку, приготовленную Бертой. — Прощай! Будетъ время, я полагаю, когда ты самъ отправишься мерзнуть на холод, мой дружочекъ, предоставивъ своему старому отцу наслаждаться своей трубкой и грть ноющія отъ ревматизма кости у очага. Врно я говорю, а? Но гд же Дотъ?

— Я здсь, Джонъ! — отвчала, вздрогнувъ, миссисъ Пирибингль.