Сверчок за очагом (пер.Линдегрен)

— Боже великій! — воскликнулъ тутъ ея отецъ, у котораго внезапно открылись глаза. — Неужели я обманывалъ ее съ колыбели только для того, чтобъ въ конц концовъ разбить ея сердце?

Къ счастью этихъ троихъ людей, при нихъ находилась въ то время Дотъ, сіяющая, услужливая, дятельная, маленькая Дотъ — потому что она, дйствительно, была такою при всхъ своихъ недостаткахъ, хотя пожалуй вы будете имть поводъ въ свое время возненавидть ее — и такъ, я повторяю, — ея присутствіе было великимъ благомъ для всхъ этихъ людей; въ противномъ случа Богъ всть, чмъ кончилось бы дло. Но Дотъ, успвшая отправиться и вернуть свое самообладаніе, вмшалась въ разговоръ, не давъ мн отвтить, а Калебу произнести единое слово.

— Пойдемъ, пойдемъ, дорогая Берта! Уйдемъ отсюда! Возьми ее подъ руку, Мэй. Хорошо! Видите, какъ она уже успокоилась и какъ славно съ ея стороны, что она слушается насъ, — сказала веселая маленькая женщина, цлуя слпую въ лобъ. — Пойди отсюда, милая Берта. Пойди. Вотъ ея добрый отецъ, онъ пойдетъ съ нею; вдь вы проводите Берту, Калебъ? Ну, конечно!

Да, она была благородною маленькою Дотъ въ подобныхъ вещахъ, и лишь черствая натура могла бы устоять противъ ея вліянія. Выпроводивъ изъ комнаты бднягу Калеба съ дочерью, чтобъ они могли на свобод успокоить и утшить другъ друга, — въ чемъ Дотъ нсколько не сомнвалась, — она воротилась легкой поступью обратно, какъ говорится, свжей, словно маргаритка; но я говорю: еще свже. Ея намреніемъ было караулить чопорную, важную гостью въ чепц и перчаткахъ, чтобъ эта милая старушка не могла сдлать нежелательныхъ открытій.

— Принеси ка мн сюда дорогого малютку, Тилли, — сказала Дотъ Пирибингль, подвигая кресло къ огню; а пока я подержу его на колняхъ, добрйшая миссисъ Фильдингъ разскажетъ мн все насчетъ ухода за маленькими дтьми и поучитъ меня, неопытную дурочку, уму-разуму. Вдь вы не откажетесь, миссисъ Фильдингъ?

Даже валлійскій великанъ, который по народному выраженію былъ такъ „тупоуменъ“, что совершилъ надъ собою роковую хирургическую операцію, когда вздумалъ подражать ловкому фокусу своего заклятаго врага во время завтрака, даже этотъ дуралей не такъ легко попалъ въ ловушку, разставленную ему, какъ попалась почтенная леди въ эту искусную западню. Дло въ томъ, что Текльтонъ ушелъ домой, тогда какъ остальная компанія нкоторое время жарко бесдовала между собою въ сторон, оставивъ на нсколько минутъ почетную гостью совершенно одну. Этого было вполн достаточно, чтобъ кровно обидть миссисъ Фильдингъ и заставить ее толковать цлые сутки подъ-рядъ о таинственной неудач, постигшей ея торговлю индиго; но лестное почтеніе къ ея опытности со стороны молодой матери такъ подкупило ее, что она поломавшись немного, какъ будто изъ скромности, принялась наконецъ просвщать Дотъ съ величайшей охотой. Вытянувшись въ струнку, точно проглотивъ аршинъ, передъ лукавой плутовкой, миссисъ Фильдингъ сообщила ей въ полчаса такое множество домашнихъ рецептовъ, указала столько врнйшихъ домашнихъ средствъ, что еслибъ примнить ихъ на практик, то они вогнали бы въ могилу юнаго Пирибингля, хотя бы онъ родился Самсономъ-богатыремъ.

Ради перемны разговора Дотъ принялась за шитье — она привезла въ своемъ карман швейную работу и вс рабочія принадлежности. — Какъ молодая женщина умудрилась это сдлать, я не знаю. — Потомъ она занялась немного ребенкомъ; потомъ опять пошила; затмъ поговорила шепотомъ съ Мэй, пока старая леди предавалась сладкой дремот, и такимъ образомъ среди различныхъ занятій, по своей привычк, незамтно скоротала день. Когда же наступили сумерки, маленькая Дотъ, согласно установленному ею правилу для пикниковъ, принялась исполнять вс домашнія обязанности Берты: подбросила топлива, подмела очагъ, приготовила чайную посуду, задернула оконную занавску и зажгла свчу. Покончивъ съ этимъ, миссисъ Пирибингль сыграла одну или дв псенки на незатйливой арф домашняго издлія, которую собственноручно смастерилъ для Берты Калебъ, и сыграла ихъ очень хорошо, потому что природа создала ея нжное ушко на столько же музыкальнымъ, насколько и достойнымъ драгоцнныхъ украшеній, еслибъ они были у Дотъ. Наступила пора вечерняго чая; и Текльтонъ вернулся, чтобъ принять участіе въ угощеніи и посидть вечерокъ.

Калебъ съ Бертой пришли немного раньше его; хозяинъ принялся за обычную работу. Но она валилась у него изъ рукъ; несчастный отецъ былъ слишкомъ встревоженъ и мысленно осыпалъ себя упреками за дочь. Жаль было смотрть, какъ онъ сидлъ праздно за своимъ рабочимъ станкомъ, посматривая на Берту съ безпредльной скорбью, тогда какъ его лицо какъ будто говорило: „неужели я обманывалъ ее съ колыбели только для того, чтобы въ конц концовъ разбить ее сердце?“