Тайный сообщник

И Мортимер рассказал о нехватке меблированных комнат в приморском валлийском городке, где свободные номера в гостиницах стоят баснословных денег, и о том, как один-единственный человек отказывался пускать к себе жильцов – отставной капитан торгового судна, ходившего в Южных морях, очень бедный и, судя по всему, малость помешанный. В его доме имелись две комнаты, которые можно было бы сдавать по двадцать гиней в неделю. Обе выходили окнами на юг; он разводил в них цветы и даже слышать не желал об аренде. Причину его неслыханного упрямства Мортимер узнал лишь после совместной рыбалки, когда бывший моряк проникся к нему доверием.

«В них живет южный ветер, – пояснил старик. – Я держу их свободными для нее».

«Для нее?»

«Моя любовь пришла ко мне с южным ветром, – глухо отозвался старик, – и с южным ветром она меня покинула…»

Это была довольно странная история для рассказа в такой компании, но изложил ее Мортимер отменно.

«Как прекрасно!» – сказала про себя миссис Берли, а вслух негромко добавила:

– Спасибо. А «покинула», я полагаю, означает «умерла» или «сбежала»?

Джон Берли несколько удивленно вскинул голову.

– Мы просили тебя рассказать историю, – произнес он, – а ты прочел нам поэму. – Он рассмеялся. – Ты влюблен, Мортимер. И вероятно, в мою жену.

– Разумеется, сэр, – галантно ответил молодой человек. – Знаете, сердце моряка…

Лицо женщины тем временем то вспыхивало, то бледнело. Она знала своего мужа лучше, чем Мортимер, и тотчас заметила в его глазах, интонации и словах нечто, что ей совсем не понравилось. Гарри свалял дурака, рассказав эту байку. Нэнси овладело раздражение, граничившее с неприязнью.

– В любом случае это лучше, чем ужасы, – торопливо бросила она.

– Что ж, – усмехнувшись, заговорил ее муж, – в конце концов, это возможно. Хотя… один сумасшедший стоит другого, – довольно туманно констатировал он и добавил в своей грубоватой манере: – Если этот человек по-настоящему любил и был обманут, я даже могу понять, почему.

– О, Джон, только не читай проповедей, ради бога! Это так утомительно, – перебила Нэнси, но ее реплика лишь придала вес его словам, которые в противном случае не привлекли бы внимания.

– Могу понять, почему жизнь потеряла для него смысл, – настойчиво продолжал Берли, – и почему… – Он запнулся. – Впрочем, я обещал об этом не говорить. – Джон добродушно рассмеялся, но затем, словно вопреки самому себе, все же закончил: – Так или иначе, в сложившихся обстоятельствах он мог продемонстрировать презрение к человеческой натуре и к самой жизни посредством…

Тихий сдавленный вскрик побудил его вновь умолкнуть.

– Джон, я ненавижу тебя, когда ты начинаешь так говорить. И ты опять не сдержал слово.

Нэнси была не просто раздражена – ее голос был исполнен истерической злости. Ее заставило содрогнуться то, как

он сказал все это, – не глядя на них, а отрешенно уставившись в окно. Неожиданно для себя она увидела в нем мужчину – и испугалась.

Ее муж ничего не ответил; он встал и посмотрел на часы, склонившись вбок, ближе к лампе, так, что его лицо оказалось в тени.

– Два часа, – произнес он. – Пойду-ка я прогуляюсь по дому. Может, обнаружу спящего рабочего или еще что-нибудь. В любом случае скоро начнет светать.

Джон рассмеялся. Выражение его лица и тон голоса тотчас ослабили нервное напряжение, в котором пребывала Нэнси. Он вышел. Жена и ее кузен услышали его тяжелую поступь, гулким эхом разносившуюся по длинному, лишенному ковров коридору.

– Что он имел в виду? – не мешкая, взахлеб заговорил Мортимер. – Он же ничуточки тебя не любит. И никогда не любил. А я люблю. Не трать на него свою жизнь. Ты принадлежишь мне. – Слова так и лились из него. Он покрыл ее лицо поцелуями, между которыми расслышал:

– О, я не это имела в виду.

Моряк отстранился и внимательно посмотрел на Нэнси.

– Тогда что же? – прошептал он. – Ты думаешь, он видел нас на лужайке?

Ответа не последовало. Где-то вдалеке еще слышались шаги Джона.

– Знаю! – воскликнул вдруг Мортимер. – Он чувствует, что этот дом проклят, вот что! И он ему не по нутру.

В комнате вновь вздохнул ветер, зашелестела бумага, что-то зашуршало. Миссис Берли вздрогнула. Ее взгляд упал на конец веревки, которая свисала с оставленной обойщиками лестницы-стремянки. По спине женщины пробежал холодок.

– Он изменился, – тихо ответила Нэнси, опять придвигаясь к Мортимеру, – и он очень встревожен. Ты ведь слышал, как он заявил, что в определенных обстоятельствах мог бы понять мужчину, который… который совершил такое, – договорила она внезапно упавшим голосом. – Гарри, – она посмотрела ему прямо в глаза, – это так на него не похоже! Джон нипочем не сказал бы этого просто так.

– Глупости! Ему ужасно скучно, только и всего. Вдобавок этот дом действует тебе на нервы. – Он с нежностью поцеловал Нэнси, а когда та ответила на его поцелуй, привлек ее к себе и страстно обнял, бормоча какие-то бессвязные слова, среди которых можно было разобрать только: «…бояться нечего». Шаги меж тем стали раздаваться ближе. Миссис Берли оттолкнула кузена.