Тайный сообщник

– Держи себя в руках, Гарри! Я требую. Ты должен, Гарри. – Она снова нырнула в объятия Мортимера и уткнулась лицом в его шею – но лишь затем, чтобы в следующий миг отстраниться и отойти в сторону. – Ненавижу тебя, Гарри! – с ожесточением воскликнула Нэнси, и лицо ее полыхнуло злостью и раздражением. – И ненавижу себя. Почему ты обращаешься со мной как с… – Она осеклась, ибо шаги звучали уже совсем близко, пригладила волосы и подошла к открытому окну.

– Мне начинает казаться, что ты всего-навсего играешь со мной, – зло произнес Мортимер. Удивление и разочарование читались в его глазах. – А на самом деле ты любишь его, – ревниво добавил он с обиженным видом капризного ребенка.

Нэнси даже не повернула головы в его сторону.

– Он всегда был честен со мной, добр и великодушен. Никогда ни в чем меня не винил. Дай мне сигарету и прекрати корчить из себя героя-любовника. Мои нервы, признаться, и так на пределе.

Она говорила резко, отрывисто, а поднеся огонь к ее сигарете, он заметил, что и губы у нее дрожат, и его рука тоже невольно дрогнула. Он все еще держал зажженную спичку, стоя рядом с Нэнси у подоконника, когда у порога раздались шаги и в комнату вошел Джон Берли. Он проследовал прямиком к столу и прикрутил фитиль лампы.

– Чадит, – пробормотал он. – Неужто не видите?

– Простите, сэр. – Мортимер машинально подался в его сторону, чтобы помочь ему, но опоздал. – Это все сквозняк – оттого, что вы распахнули дверь.

– А! – бросил Джон и, глядя на них, придвинул стул. – Этот дом – то, что надо. Я обошел все комнаты на этаже. Из него выйдет отличный санаторий, и переделок почти не требуется. – Он повернулся на скрипящем плетеном стуле и посмотрел на жену, которая сидела на подоконнике, болтая ногами, и курила. – В этих старых стенах люди будут возвращаться к жизни. Хорошая инвестиция, – продолжал он, обращаясь, похоже, скорее к самому себе, чем к ним. – Впрочем, и умирать здесь они тоже будут…

– Тише! – перебила его миссис Берли. – Слышите шум… что это?

Из коридора или из соседней комнаты донесся слабый глухой стук, услышав который все трое быстро обернулись, ожидая, что он повторится, но этого не случилось. На столе зашелестела бумага, лампа вновь зачадила.

– Ветер, – невозмутимо заключил Берли, – наш дружок южный ветер. Опять что-то сдул, только и всего.

Но все трое тотчас оказались на ногах.

– Пойду посмотрю, – сказал он. – Двери и окна открыты настежь, чтобы высыхала краска.

Но и после этих слов он не сдвинулся с места, а продолжал стоять, где стоял, наблюдая, как белый мотылек мечется вокруг лампы, иногда ударяясь с разлету о голые доски стола.

– Давайте я схожу, сэр, – нетерпеливо вызвался Мортимер, который был рад удобному случаю удалиться, – ему впервые за все это время сделалось не по себе.

Однако ему помешала та, что испытывала еще большее беспокойство и потому еще сильнее радовалась возможности ускользнуть:

– Я пойду. Я не выходила из этой комнаты с тех пор, как мы приехали. И я ни капельки не боюсь.

Как ни странно, но и она несколько мгновений стояла не шелохнувшись, как будто чего-то ожидала. Добрую четверть минуты ни один из них не пошевелился и не проронил ни слова. В глазах своего возлюбленного Нэнси прочла, что теперь и он уловил ту легкую, трудноопределимую перемену в поведении ее супруга и всерьез этим встревожен. Страх Мортимера вызвал в ней презрение к нему: она вдруг ощутила неприязнь к юноше и вместе с тем новое, странное влечение к мужу. Ее начало тяготить какое-то непонятное, мучительное бремя. В комнате что-то изменилось, подумалось ей, что-то проникло сюда. Все трое стояли, прислушиваясь к слабому ветерку за окном, гадая, повторится ли звук, вглядываясь в пустоту, – двое легкомысленных, страстных молодых влюбленных и зрелый мужчина; и тем не менее казалось, что их пятеро, – ибо еще две охваченные муками совести души стояли в сторонке, отдельно от их обладателей. Наконец Джон Берли нарушил молчание.

– Конечно, Нэнси, сходи. Там нечего бояться. Это просто ветер. – Он говорил так, словно сам верил в это.

Мортимер закусил губу.

– Я пойду с тобой, – торопливо проговорил он со смущенным видом. – Или давайте отправимся все втроем. Думаю, нам лучше не разлучаться.

Но миссис Берли уже была возле двери.

– Нет уж, – воспротивилась она с принужденным смешком. – Я позову на помощь, если станет страшно.

Муж молча наблюдал за нею, стоя подле стола.

– Возьми это, – сказал моряк и подошел к ней, на ходу проверяя свой электрический фонарик. – Два лучше, чем один.

Изящный силуэт Нэнси отчетливо вырисовывался на фоне темного коридора. Ее желание уйти было понятно. Несмотря на страх и нервозность, ею руководило куда более сильное чувство: ей хотелось, пусть и ненадолго, избавиться от общества обоих мужчин. Кузен надеялся хотя бы кратко объясниться с нею в коридоре, однако ее подчеркнутая холодность остановила его. Впрочем, было что-то еще, что удержало Мортимера от этого шага.

– Первая дверь слева! – прокричал он, и его возглас отозвался в пустоте гулким эхом. – Это из той комнаты донесся шум. Позови нас, если понадобимся.