Тем более что жизнь короткая такая…

Шайтанов предложил главы из учебника по английской литературе Позднего Средневековья и Возрождения. Мне они понравились. Живо написанные, они несли в себе массу интересной информации. Правда, точности ради, скажу, что главы эти ни разу не были подписаны одним только Шайтановым, но им и Ольгой Половинкиной (тогда она была доцентом Владимирского пединститута), им и Михаилом Свердловым (известным в будущем литературоведом, который печатал у нас и свои оригинальные статьи). Иногда всеми троими сразу. Скажу ещё, что нравились мне авторские статьи Шайтанова об английской литературе, написанные специально для нашей газеты.

Я уже говорил, что «Литература» одно время выплачивала авторам один из самых высоких для газет гонораров. Поэтому нам охотно давали свои материалы известные учителя, популярные критики и литературоведы. Кроме того, мы с моим заместителем Сергеем Дмитренко подружились с руководством московских музеев, которые с удовольствием помогали нам устраивать у себя в музейных залах наши редакционные тематические вечера, выделяли помещения для организуемых нами фуршетов. В долгу мы не оставались. Печатали в газете заметки, связанные с домом Брюсова (музеем Серебряного века), домом Герцена на Сивцевом Вражке, домом Цветаевой в Борисоглебском, домом А. Н. Толстого на Спиридоновке, с булгаковским домом («302-бис»).

Один из тематических вечеров полностью посвятили учебнику Шайтанова и соавторов. Пригласили имевших к нему отношение работников издательства «Просвещение». Очень тёплой и дружественной была атмосфера обсуждения учебника. Впрочем, не менее теплы, дружественны и веселы были другие наши вечера, в которых Шайтанов неизменно и с удовольствием принимал участие.

А Маэль Исаевны к этому времени уже, к сожалению, не было. Она умерла, оставив квартиру своему старому другу Володе Глоцеру, бывшему литературному секретарю Корнея Ивановича Чуковского, позже работавшему у Самуила Яковлевича Маршака. В принципе это было справедливо: Маэль Исаевна тяжело болела полгода, и всё это время Володя жил у неё, был её сиделкой. Но Шайтанов объяснил мне, что квартира Глоцеру завещана не по этой причине.

– Маэль предлагала оформить завещание на меня, – сказал Шайтанов. – Но с тем, чтобы я продал квартиру и на вырученные от продажи деньги издал полное собрание Ильи Львовича. А ты же видел, как копалась она в рукописях Фейнберга, выуживала законченные тексты. Текстология не моё дело, да и чужой почерк мне разбирать трудно. И я отказался. Тогда Маэль и обратилась к Глоцеру.

– Но он же не продал квартиру, – удивился я. – Нарушил волю покойной?

– Выходит, что нарушил, – согласился Шайтанов.

Глоцера я встретил года через два после этого разговора.

– Как же Вы могли, Володя, не посчитаться с волей Маэли Исаевны? – спросил я.

– То есть как не посчитался, – удивился Володя, – я оплатил похороны, поминки. Вы ведь были и там и там, видели, что всё проходило очень достойно.

– Да, но Маэль Исаевна завещала Вам квартиру с тем, чтобы Вы её продали и на эти деньги издали полное собрание Ильи Львовича!

– Первый раз об этом слышу, – ещё больше удивился Глоцер. – Кто Вам сказал о таком завещании?

– Шайтанов, – сказал я.

– Я так и подумал, – сказал Володя. – Как он облизывался на эту квартиру. Но она ему не досталась.

– Так что, – недоумённо спросил я. – Не выставляла Маэль Исаевна такого условия?

– Гена, – укоризненно сказал Глоцер, – Вы меня знаете много лет и не считаете подлецом, правда?

– Чтобы оформить эту квартиру, мне пришлось влезть в немалые долги, – добавил Володя. – Но знал бы, что про меня будут распускать такие слухи, я не стал бы заниматься ею с самого начала. Кстати, я и сам спрашивал Маэль, не хочет ли она оставить квартиру Шайтанову с женой? «Нет!» – резко отвечала Маэль.

– А что ты хочешь, чтобы он тебе сказал? – спросил Шайтанов о Глоцере, узнав от меня об этом разговоре.

Вообще Маэль Исаевна была непостоянна в своих привязанностях. Одно время у неё жили вдова литературного критика Евгения Адельгейма с дочерью-подростком Ириной, которая в будущем станет специалистом по польской прозе, доктором филологических наук. Маэль Исаевна относилась к ним как к родственникам. Жила их интересами, какие не помню, в чём заключались. Кажется, речь шла об итоговой книге Адельгейма, которая вобрала бы в себя его прежние работы о Маяковском, о Миколе Бажане. Так или иначе, но вдова часто бывала в Совете по украинской литературе Союза писателей. Её рассказы о тамошних чиновниках смешили Маэль, которая делилась ими по телефону с друзьями. Со мною, в частности.