Тем более что жизнь короткая такая…

Прежде всего, выяснилось, что он доверяет только тем, кого привёл с собой, – его бывшим аспиранткам, молодым девушкам. Он привёл и Мишу Свердлова, своего соавтора по одному из учебников. Но очень быстро с ним рассорился. Миша объяснил мне, что поддержал коллектив в конфликте с Шайтановым, и тот ему этого не простил. Попытался немедленно убрать из редакции, но не получилось у Шайтанова: главным оставался Лазарь, а он Мишу полюбил за талант, каким несомненно были отмечены Мишины статьи. Шайтанов отступил: Лазаря он боялся. В конце концов, Миша ушёл сам. Человеку с плохими нервами было трудно выдерживать то хамское отношение, которое постоянно демонстрировал ему Шайтанов. Миша практически перестал работать. Лазарь по-прежнему был приветлив с ним, но не жаловаться же Мише главному редактору на его первого зама, который окатывал Свердлова ненавистными взглядами, не здоровался и почти не разговаривал с ним: только по делу и всегда сквозь зубы.

Я сказал, что Миша поддержал коллектив в его конфликте с Шайтановым. Откуда и с чего возник конфликт? Углубляясь в журнальные дела, я узнавал о Шайтанове много нового.

– Они меня ужасно приняли, – жаловался он мне.

Но Нина Николаевна Юргенева, старейший работник журнала, опытнейший редактор, рассказала, как только что назначенный первым замом Шайтанов вошёл к ней, бросил ей на стол материал и, сказав: «Отредактируйте, как нужно» – вышел.

Нина Николаевна просмотрела рукопись и не найдя никаких пометок на ней, перечитала статью. А потом пошла с ней к Лазарю.

– Посмотри, – сказала. И дала ему эту статью. – Не пойму, – добавила, – что может здесь не устраивать Шайтанова до такой степени, что он швырнул мне статью на стол.

Больше Шайтанов ей на стол материалы не бросал. Но тяжёлый, недобрый его взгляд она постоянно чувствовала, когда не глядела на него.

– По существу, только один человек отнёсся ко мне хорошо, – продолжал жаловаться мне Шайтанов. – Галя Львова.

Галину Константиновну Львову я знал. Когда-то она была сотрудником многолетнего главного редактора журнала Виталия Михайловича Озерова, совмещавшего эту должность с постом секретаря Союза писателей СССР. Кажется, она работала с Озеровым и в Союзе (в Инокомиссии, когда Озеров ею командовал), и в журнале. Во всяком случае, когда Виталий Михайлович перестал быть главным редактором, она в журнале осталась.

Озеров был любимцем всесильного Георгия Мокеевича Маркова, писательского вождя, который после смерти Председателя СП СССР Федина договорился с соответствующим отделом ЦК КПСС, что перейдёт на освободившуюся должность, а первым секретарём Союза станет Озеров. На этом посту никакого совместительства не полагалось, и Озеров с журналом расстался. Но и первым секретарём не стал. Не любившие относительно либеральный дух озеровского журнала секретари Союза – черносотенцы Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Пётр Проскурин, Анатолий Иванов, Сергей Викулов и другие – написали в ЦК письмо, где атаковали, однако, не Озерова, а Маркова. Дескать, председателем Союза должен быть писатель всемирного значения, а у нас такой – только Шолохов. Маркова в то время делать председателем не стали, но письмо Озерова с просьбой об отставке с поста главного редактора уже крутилось в инстанциях и отзыву не подлежало.

Только после подавления августовского путча 1991-го года коллектив журнала сумел зарегистрировать себя как юридическую единицу и выбрать главным того, кто фактически исполнял эти обязанности многие годы, – Лазаря Ильича Лазарева.

Лазарь был великолепным редактором, но хозяйственником никаким. Хозяйственный блок в редакции он попросил возглавить Галину Львову, которую сделал одним из двух своих заместителей.

Мудро, конечно. Никто в журнале лучше прожжённой бюрократки Львовой не разбирался в сути аппаратных игр.

Но, как мне говорили, за Галей нужно следить, слепо доверять ей не следует. Она привела в журнал свою сестру, устроила её в бухгалтерию. Та создала в редакции некую финансовую непрозрачность. Сотрудники заволновались.

Отгораживаясь от них, сёстры Львовы с Константином Траилиным, тогдашним генеральным директором фонда «Литературная мысль», созданным для себя журналом, образовали некое сообщество.

– Ты представляешь, – говорил мне Шайтанов, – какой устав приняли сотрудники, если главного редактора (Лазарева) выбирал даже не творческий коллектив, а весь.

– То есть? – спрашивал я.

– То есть вместе с завхозом, уборщицами, вахтёрами.

– Представляю, – говорил я. – Мы в «Литгазете» так же выбрали Удальцова.

Я уже не работал в «Литературке», когда Удальцов изменил устав. Читал об этом в книге моего коллеги и друга Александра Борина. Долго бился с коллективом Удальцов, добивался для себя права действовать от имени коллектива. Продать, к примеру, газету богатому спонсору. А деньги, естественно, поделить поровну. Продал. Деньгами не поделился. Ну а купец – новый хозяин газеты – и не подумал считаться с коллективом. С какой стати? Газета принадлежит ему. Он заплатил за неё деньги.