Теория праздного класса

В предыдущем абзаце обращалось внимание на то, что разговорная речь едва ли пригодна для обсуждения этой группы склонностей и занятий, ведь обычно мы непроизвольно вкладываем в свои слова неодобрение или оправдание. Этот факт знаменателен тем, что показывает привычное отношение обыкновенного беспристрастного человека к наклонностям, находящим выражение в спорте и вообще в доблестной деятельности. Здесь, пожалуй, будет вполне уместным обсудить тот неодобрительный подтекст, который пронизывает все пространные речи в защиту или восхваление атлетики и других, преимущественно хищнических по своему характеру занятий. Тот же апологетический тон начинает, по крайней мере, становиться заметным у людей, которые выступают в защиту многих других институтов, унаследованных от варварской стадии. К числу этих архаических институтов, которые, как ощущается, нуждаются в оправдании, относятся, помимо прочего, вся существующая система распределения богатства вместе с проистекающими из нее различиями классов по общественному положению; все или почти все формы потребления, попадающие под определение нарочитого расточительства; статус женщины при существующей патриархальной системе; многие качества традиционных вероучений и обрядов благочестия, в особенности экзотерические выражения этих вероучений и канонические обряды в их наивном понимании. То, что нужно сказать в этой связи об апологетическом отношении при расхваливании спорта и спортивного характера, будет, следовательно, применимо, с подобающим подбором слов, и к оправданиям, выдвигаемым в пользу других родственных элементов нашего социального наследия.

Возникает ощущение, обычно смутное и не признаваемое открыто в тех многочисленных речах, которые произносятся самим апологетом спорта, однако обыкновенно улавливаемое в манере рассуждений, что эти занятия спортом, как и вообще область хищнических побуждений и хищнического образа мысли, лежащие в основе характера спортсмена, далеко не полностью соответствуют здравому смыслу. «У большинства убийц в высшей степени извращенный характер»[47]

. С точки зрения моралиста, это изречение дает оценку хищническому темпераменту и дисциплинирующим следствиям его открытого выражения и практики применения. С такой точки зрения оно указывает на трезвое понимание сути этого изречения зрелыми людьми, на осознание ими степени пригодности хищнического образа мысли для достижения целей коллективной жизни. Считается, что данное допущение отвергает всякую деятельность, связанную с усвоением хищнических навыков, и что на тех, кто выступает за восстановление в правах хищнического темперамента и за те практические навыки, которые его укрепляют, ложится бремя доказательства своей правоты. Общественное мнение в целом поддерживает рассматриваемые развлечения и предприятия, но одновременно в обществе присутствует преобладающее представление о том, что такое основание общественного мнения нуждается в обосновании. Обыкновенно такого необходимого обоснования ищут, доказывая, что, пусть занятия спортом являются фактически хищничеством и социально разобщают, пусть непосредственным результатом этих занятий оказывается движение в направлении возврата к наклонностям, которые никакой пользы для производства не представляют, все же косвенным и отдаленным образом, посредством некоего труднообъяснимого процесса достижения полярно противоположного эффекта или, возможно, посредством ответного раздражения, занятия спортом, как мыслится, воспитывают склад ума, потенциально полезный для социальных или производственных целей. Иными словами, хотя занятия спортом носят обычно характер завистнической доблестной деятельности, предполагается, что как-то исподволь они приводят к развитию склада характера, благоприятствующего независтнической деятельности. Как правило, пытаются доказать все это эмпирически или же полагают, что эмпирический вывод должен быть очевиден каждому, кто даст себе труд задуматься. В приведении такого доказательства довольно ловко избегают упоминаний о ненадежности подобных выводов, когда следствие выводится из причины, и утверждают лишь, что спортом воспитываются упоминавшиеся выше «мужественные качества». Но, поскольку именно эти качества требуется экономически обосновать, цепь доказательств обрывается там, где она должна начинаться. Можно сказать в более общих экономических терминах, что эти оправдания есть попытка показать, вопреки логике вещей, будто занятия спортом на самом деле способствуют развитию того, что в широком смысле можно назвать работой. Пока ему не удается убедить себя или других, что именно в этом заключается их действие, вдумчивый апологет спортивных занятий не успокаивается, и обычно, надо признать, вовсе не ведает покоя. Его неудовлетворенность собственным оправданием рассматриваемых практик явствует обычно из резкого тона и того пыла, с каким он нагромождает категоричные утверждения в поддержку своей точки зрения.