Теория праздного класса

При обсуждении спортивного темперамента выяснилось, что чувство анимистической предрасположенности материальных объектов и событий оказывается тем духовным основанием, на которое опирается привычка человека спортивного играть в азартные игры. С экономической точки зрения это чувство фактически равнозначно тому самому психологическому элементу, который выражается в разнообразии его форм в анимистических верованиях и антропоморфических культах. В том, что касается тех осязаемых психологических свойств, с которыми должна иметь дело экономическая теория, дух азарта, преобладающий в спортивном темпераменте, постепенно, незаметными шажками переходит в тот склад ума, который позволяет человеку находить удовлетворение в соблюдении обрядов благочестия. Как видно с точки зрения экономической теории, спортивный характер мало-помалу превращается в характер религиозного ревнителя веры. Там, где анимистическому чувству азартного игрока приходит на подмогу сколь-нибудь последовательная традиция, это чувство развивается в более или менее явную веру в сверхъестественную или сверхматериальную силу, отчасти олицетворяемую антропоморфически. Обычно в подобных случаях наблюдается заметная склонность устанавливать отношения со сверхъестественной силой тем или иным общепринятым способом обходительного умиротворения. Элемент благочестивого жертвоприношения и выпрашивания милостей лестью имеет много общего с более грубыми формами поклонения, если не с точки зрения исторического развития, то по крайней мере в своем реальном психологическом содержании. Очевидным образом этот элемент постепенно перетекает в то, что понимается как суеверный обычай и предрассудки, тем самым подтверждая притязания на родство с явно антропоморфическими культами.

Спортивный, или азартный, темперамент, далее, включает в себя некоторые существенные психологические элементы, которые делают человека, приверженного какому-либо вероучению или соблюдающего благочестивые церемонии, главным центром совпадения, что проявляется в вере в непостижимую предрасположенность или в сверхъестественное вмешательство в последовательность событий. Применительно к азартным играм вера в сверхъестественную силу может проявляться не столь наглядно (обыкновенно так и бывает), особенно в том, что касается способа мышления и образа жизни, приписываемых сверхъестественному агенту; иначе говоря, в том, что касается его нравственных качеств и тех целей, ради которых он вмешивается в события. Что же касается индивидуальности, личности той силы, присутствие которой в качестве «судьбы», «случая», «удачи» или маскота человек ощущает, порой страшится и старается избегать, то отношение спортивного человека к ней менее конкретное, менее целостное и менее четкое. Основанием для деятельности азартного игрока в значительной мере служит простое инстинктивное ощущение наличия господствующей надматериальной и склонной к произволу силы или предрасположенности в предметах и ситуациях; эта сила едва ли признается олицетворенным агентом. Азартный игрок довольно часто верит в удачу в наивном понимании этого слова и одновременно является достаточно стойким приверженцем какой-либо формы общепризнанного вероучения. В особенности он склонен принимать ту часть вероучения, которая относится к непостижимой власти и произволу божества, завоевавшего его доверие. В подобном случае налицо как минимум две (а иногда и более двух) формы анимизма, отличные друг от друга. На практике же мы выявляем целый ряд последовательных этапов анимистической веры в духовном оснащении всякого спортивного сообщества. Такая цепочка анимистических представлений будет охватывать наиболее элементарные формы инстинктивного ощущения удачи, случая или предрешенности исхода наряду с полностью осознаваемым образом антропоморфического божества и множеством промежуточных форм на пути от одного к другому. Вместе с верой в сверхъестественную силу присутствует и инстинктивное придание своему поведению соответствия предполагаемым требованиям везения и более или менее благочестивому подчинению непостижимым поступкам и велениям божества.