Теория праздного класса

Уже указывалось, что эти последние классы, которые живут вне производственного процесса, как бы в стороне, приблизительно делятся на две категории: 1) собственно праздный класс, надежно защищенный от давления экономических обстоятельств, и 2) слои нуждающихся, включая правонарушителей из низов, которые подвержены этому давлению чрезмерно. В первом случае архаический склад ума сохраняется в силу того, что никакое действенное экономическое влияние не принуждает праздный класс приспосабливать свой образ мыслей к меняющейся ситуации; а во втором случае причиной неудач в стремлении приспособить образ мыслей к изменившимся требованиям производительности оказывается недоедание, отсутствие того избытка энергии, который необходим для соответствующего приспособления, и отсутствие благоприятных возможностей для приобретения новой точки зрения и ее усвоения. В обоих случаях процесс отбора движется практически в одном и том же направлении.

Исходя из потребностей современной производственной жизни, явления обыкновенно рассматриваются в отношении их физической последовательности, поддающейся количественному выражению. Нуждающиеся слои не просто лишены той толики досуга, какая нужна для понимания и усвоения наиболее свежих научных обобщений, связанных с указанными потребностями, но и находятся, как правило, в таких отношениях личной зависимости или подчиненности с вышестоящими в денежном выражении, что избавление от образа мыслей, присущего системе статуса, существенно задерживается. В результате в этих слоях сохраняется в известной мере тот склад ума, главным признаком которого является сильное чувство личного статуса, а одной из характерных особенностей выступает приверженность благочестию.

В старейших сообществах европейской культуры наследственный праздный класс, вкупе с массой нуждающегося населения, предается соблюдению обрядов благочестия в значительно большей степени, чем трудолюбивые средние слои, везде, где последняя социальная группа достаточно многочисленна. Но в некоторых странах две названные выше консервативные общественные категории охватывают практически все население. Там, где они имеют достаточно сильное превосходство, их устремления формируют общественные настроения до такой степени, что они подавляют в малочисленном среднем слое всякий позыв двигаться в ином направлении и навязывают благочестие сообществу в целом.

Сказанное, конечно, не нужно понимать так, будто такие страны или такие социальные группы, чрезвычайно склонные к соблюдению обрядов благочестия, норовят в исключительной степени сообразовываться с правилами какого-либо кодекса нравственности, который мы, быть может, привыкли связывать с тем или иным вероисповеданием. В значительной мере благочестивый склад ума не обязывает к строгому соблюдению предписаний десяти заповедей или обычного права. Более того, в описаниях преступного мира европейских стран довольно часто отмечается, что преступные и распутные слои более склонны к благочестию, в его наивных формах, нежели население в среднем. Относительной свободы от благочестивых взглядов нужно ожидать у тех, кто составляет средний в денежном выражении класс, и у основной массы граждан, исполняющих закон. Те, кто сведущ в достоинствах высших вероисповеданий и обрядов, наверняка возразят, что благочестие правонарушителей из низов не является искренним, что в лучшем случае это благочестие из суеверия, и такое возражение, безусловно, будет вполне обоснованным и важным для целей настоящего исследования. Однако в рамках последнего такие различия, внеэкономические и внепсихологические по характеру, вольно или невольно приходится опускать, при всей их ценности и полезности для иных целей.

Фактическую картину в отношении классового избавления от привычки к соблюдению обрядов благочестия отражает недовольство, присущее в наши дни духовенству, которое сетует, что церковь теряет симпатию ремесленников и утрачивает влияние на эти слои. В то же время сейчас принято считать, что средний класс, как обычно его называют, тоже изменяет церкви в искренности поддержки, особенно с точки зрения взрослых мужчин этого класса. Эти явления признаются ныне повсеместно, и могло бы показаться, что достаточно просто на них сослаться, чтобы подкрепить изложенную выше общую картину. Такая отсылка к явлениям общего характера, будь то посещение церквей населением или количество прихожан, может быть достаточно убедительной для выдвигаемого здесь утверждения. Тем не менее будет уместным несколько подробнее проследить развитие событий и найти конкретные причины перемен в духовном восприятии наиболее передовых современных производительных обществ. Это послужит иллюстрацией того, каким образом экономические факторы содействуют секуляризации человеческого мышления. В этом отношении очень убедительным примером оказывается американское общество, поскольку оно в наименьшей степени, если сравнивать с другими столь же крупными производительными совокупностями, подвержено влиянию внешних обстоятельств.