Теория праздного класса

Что касается более зажиточных слоев в северных штатах, то бишь американского праздного класса в полном смысле этого слова, то здесь, во-первых, едва ли можно говорить о каком-то наследственном благочестии. Этот класс появился слишком недавно, чтобы овладеть укорененными наследственными привычками или усвоить особую традицию местного происхождения. Тем не менее можно отметить мимоходом, что среди этого класса наблюдается заметная склонность признавать свою приверженность, хотя бы номинальную и, по-видимому, в некоторой мере фактическую, какому-либо из общепризнанных вероисповеданий. К тому же свадьбы, похороны и прочие торжественные (репутационные) события среди этого класса довольно единообразно отмечаются с характерной религиозной церемонностью. Нельзя сказать, насколько эта приверженность к вероисповеданию bona fide (добросовестна), насколько она возвращает к благочестивому складу ума и насколько в ней нужно усматривать защитную социальную мимикрию ради внешнего соответствия канонам почтенности, заимствованным у иностранных идеалов. Здесь имеется, видимо, доля реальной склонности к благочестию, судя прежде всего по отчасти повышенному вниманию к соблюдению ритуалов, свойственному культам высшего света. Среди набожных представителей верхних слоев заметно стремление примыкать к тем культам, которые делают сравнительно большой упор на обрядность и на зрелищность богослужения: в церквях, где среди прихожан преобладают представители верхних слоев, в то же время очевидно желание подчеркивать именно обрядность в службе и в обстановке в ущерб интеллектуальной составляющей обрядов. Это остается справедливым даже там, когда рассматриваемая церковь относится к вероисповеданию со сравнительно слабым развитием обрядности и параферналии. Такое повышенное внимание к элементу обрядности, несомненно, объясняется частично предрасположенностью к нарочито расточительным зрелищам, но, вероятно, оно указывает также и на благочестивый характер паствы. Последнее обстоятельство, насколько оно справедливо, отражает сравнительно архаическую форму благочестивого обычая. Преобладание зрелищности при соблюдении обрядов благочестия бросается в глаза во всяком благочестивом сообществе на относительно примитивных стадиях развития, причем заметно и пренебрежение интеллектуальной составляющей. Это особенно характерно для варварской культуры, где в соблюдении обрядов благочестия довольно единообразно присутствует прямое обращение к эмоциям через все доступные способы восприятия. А стремление вернуться к такой наивной, чувственной форме выражения благочестия, безусловно, наблюдается в современных церквях высшего класса. В тех культах, которые притязают на окормление низших слоев праздного класса и средних слоев общества, это стремление заметно в меньшей степени. Налицо как возврат к использованию разноцветных огней и пышных зрелищ, так и более свободное употребление символики, оркестровой музыки и воскурений; можно даже различить при исполнении песнопений[60]

, а также в богатых по своему разнообразию фигурах коленопреклонения зачатки возврата к такому древнему признаку богослужения, как священный танец.

Подобный возврат к зрелищным обрядам не ограничивается культами высших слоев общества, пусть он находит ярчайшее выражение и наилучшее проявление именно среди социальных и денежных верхов. Культы благочестивой части общества из низших слоев, таких как негры Юга и отсталые чужеземные элементы общества, также обнаруживают, конечно, сильную предрасположенность к ритуалу, символике и зрелищам – чего вполне можно было ожидать по предшественникам и по уровню культурного развития этих слоев. У них господство ритуала и антропоморфизма является не столько следствием возврата, сколько продолжением развития, начавшегося в прошлом. Но использование ритуала и связанных с ним черт благочестия распространяется и в других направлениях. На заре американского общества господствующие вероисповедания начинались с обрядов и параферналии, которые были аскетически просты; однако всем известно, что с течением времени эти вероисповедания в различной степени усвоили почти все те зрелищные элементы, которые когда-то сами отвергали. Вообще говоря, это усвоение шло рука об руку с ростом богатства и облегчением жизни паствы, а своего наиболее полного выражения оно достигло в тех классах, которые стоят выше прочих по богатству и почету.