Теория праздного класса

Надлежит выполнить вычитание из экономической значимости этой категории независтнического предпринимательства ввиду вмешательства благочестивого интереса. Но соответствующие процедуры нужно выполнить и ввиду наличия других мотивов, более или менее чуждых экономической направленности этого несопернического выражения инстинкта к работе. При ближайшем рассмотрении это представляется до такой степени верным, что после всего сказанного может даже показаться, что данная общая категория предприятий имеет всецело сомнительную экономическую ценность, если определять ее с точки зрения полноты или легкости жизни отдельных людей или социальных слоев, на улучшение положения которых направлено конкретное предприятие. Например, многие из ныне модных и приносящих почет усилий по улучшению жизни нуждающегося населения крупных городов носят большей частью характер культурной миссии. То есть наблюдается стремление ускорить темпы, которыми конкретные элементы культуры верхов усваиваются в повседневной жизни низших классов. Попечение местных благотворительных органов, например, направлено на повышение производительности бедняков и обучение их способам более правильного употребления имеющихся средств, но не менее последовательным образом оно направлено на привитие, через предписания и образцы, известных тонкостей кодекса приличий высшего класса в поведении и обычаях. Экономическая сущность этих приличий, как обычно выясняется при тщательном рассмотрении, заключается в нарочитом расточительстве времени и материальных благ. Эти добрые люди, которые идут облагораживать бедных, обыкновенно и преднамеренно крайне щепетильны в вопросах приличий; они молчаливо настаивают на соблюдении благопристойности в образе жизни. Обычно это люди примерного образа жизни, одаренные сильной приверженностью к церемониальной чистоте различных предметов повседневного потребления. Культурное или цивилизующее значение этого насаждения правильного образа мысли в отношении потребления времени и материальных благ трудно переоценить, как и его экономическую значимость для индивидуума, который приобретает более высокие и более достойные уважения идеалы. В условиях существующей денежной культуры репутация, следовательно, и успех индивидуума в значительной мере зависят от его умения вести себя и от способов потребления, говорящих в пользу привычного расточительства времени и средств. Но, что касается скрытого экономического значения этой тренировки в более достойных способах жить, нужно отметить, что последствиями, как правило, оказывается замещение более дорогостоящими или менее действенными способами достижения тех же фактических результатов, где эти фактические результаты имеют реальное экономическое значение. Пропаганда культуры есть во многом привитие новых вкусов, точнее новой системы приличий, которая уже приспособлена к схеме жизни праздного класса согласно общим принципам статуса и денежной благопристойности под направляющим воздействием верхов. Эта новая система приличий внедряется в схему жизни низших слоев общества, будучи заимствованной из кодекса, который составляется тем элементом населения, чья жизнь протекает за пределами процесса производства; едва ли можно ожидать, что эта чужеродная система будет подходить для жизненных потребностей низших слоев более соответствующим образом, чем система, уже ими принятая, а в особенности та, которую они сами вырабатывают под давлением современной производственной жизни.

Все это, разумеется, не подвергает сомнению тот факт, что новая система приличий более благопристойна, чем вытесняемая. Возникающее само собой сомнение является просто-напросто сомнением в экономической целесообразности этой работы по духовному обновлению, то есть сомнением в экономической целесообразности с точки зрения непосредственного материального влияния, которое возможно с определенной степенью уверенности установить для результатов такого замещения, исходя не из интересов индивидуума, а из интересов коллективной жизни. Поэтому для оценки экономической целесообразности мероприятий по реформированию общества нельзя опираться на их плоды, даже если эти усилия направлены в первую очередь на экономические цели и даже если интерес, из которого они проистекают, не является ни эгоистическим, ни завистническим. Экономические преобразования представляют собой прежде всего перестройку схемы нарочитого расточительства.