Теория праздного класса

Значит, образование зарождается как в каком-то смысле побочный продукт деятельности мнимо-праздного класса жрецов, а высшее образование, до недавнего времени, по крайней мере, оставалось в известном смысле побочным продуктом или побочным занятием духовенства. С увеличением объема систематизированных знаний возникло разделение, которое прослеживается до зари истории образования, – разделение между эзотерическим и экзотерическим знанием; первое, насколько между тем и другим знанием имеется существенная разница, включает в себя знания, главным образом бесполезные в экономическом или производственном отношении, а второе – преимущественно знания о привычных производственных процессах и тех природных явлениях, которые используются для обеспечения материальных условий жизни. Эта разграничительная линия со временем стала, хотя бы в общем понимании, обыденной границей между высшей и низшей ученостью.

Знаменательно не только как свидетельство близости со жреческим ремеслом, но и как указание на тот факт, что эта деятельность относится к той категории нарочитой праздности, которая известна как воспитанность и образованность, что ученые слои во всех примитивных сообществах выступали ярыми приверженцами формы, прецедента, субординации рангов, ритуала, парадных одеяний и ученой параферналии как таковой. Этого, разумеется, следовало ожидать, и данный факт подтверждает, что высшее образование в стадии зарождения есть занятие праздного класса, точнее, мнимо-праздного класса, состоящего в услужении у сверхъестественного праздного класса. Но это пристрастие к параферналии учености указывает также еще на дополнительную точку соприкосновения или на непрерывную связь, существующую между жреческой функцией и функцией ученого. По происхождению образование, как и деятельность духовенства, во многом является результатом развития симпатической магии[64]

, а потому магический аппарат форм и ритуалов сохраняется в ученых кругах примитивных сообществ как нечто само собой разумеющееся. Ритуал и параферналии обладают магическим действием, как бы говоря о присутствии оккультных сил, и его положение неотъемлемого фактора на ранних этапах развития магии и науки отвечает этому особому назначению и отражает одновременно почтительное отношение к символам.

Это представление о действенности символического ритуала, а также о симпатическом эффекте посредством ловкого обращения с традиционными принадлежностями при совершении какого-либо действия, конечно, более явно и в большей мере присутствует в магической практике, нежели в обучении наукам, даже наукам оккультным. Впрочем, вряд ли отыщется много таких людей с утонченным представлением о схоластических достоинствах, для кого связанные с наукой ритуальные принадлежности будут совершенно бесполезными. Степень, в которой эта ритуальная параферналия властвует над развитием цивилизации, ясна всякому, кто даст себе труд поразмыслить над историей человеческого образования. Даже в наши дни встречаются такие признаки ученого сообщества, как шапочка и мантия, матрикуляция[65], церемонии посвящения и вручения дипломов, а также присуждение ученых степеней, званий и отличий, причем оно производится таким образом, что наводит на мысль о чем-то вроде наделения апостольской благодатью. Несомненно, что все эти характерные признаки учености – обряды, одежды, сакраментальное посвящение, передача особых званий и достоинств посредством наложения рук и тому подобные – непосредственно заимствованы из практики духовенства, однако их происхождение можно проследить и глубже, до источника, из которого они были почерпнуты уже обособленными, собственно жреческими слоями в ходе дифференциации, посредством которой жрец отделился от колдуна, с одной стороны, и от слуги земного господина – с другой стороны. По происхождению, а также по психологическому содержанию эти обычаи и представления, на которых они основываются, относятся к той стадии развития культуры, когда творили свои ритуалы ангекоки и заклинатели дождя[66]. В поздних обрядах благочестия, как и в системе высшего образования, они выступают как пережитки крайне древних форм анимизма, характерных для ранних этапов развития человеческой природы.