Читаем Том 4. Стихотворения, 1930-1940 полностью

Вот все они, как щуки на мели,   Как мухи, влипнувшие в тесто.Они подлейшую политику вели   И наконец-то обрелиЗа подлости свои заслуженное место.Ужели друга нет у них ни одного?Ужели жалости к ним нет ни у кого?Есть друг: у Гиммлера сегодня в сердце ранка[14],И жалости полна фашистская охранка!   Фашисты… Гиммлер… Каково?!Невероятное вдруг стало явным фактом,Запротоколенным, судебно-четким актом:Изменники родной Советской стороны,Псевдопартийные предатели, лгуны,
Всех вражеских контор усердные клиенты,Подпольные враги, фашистские агенты,Убийцы Кирова…                 Вот Киров кем убит!Вот где застрельщики ужаснейшего дела!Пусть вся страна, пусть вождь, пусть партия скорбитСредь флагов траурных у дорогого телаСраженного бойца – лихие эти псыВот в эти самые прощальные часы,Когда мы почести герою отдавали,Они, смеясь в кулак и хмыкая в усы,За нашею спиной преступно ликовалиИль, может быть, тайком собравшись в свой притон,   Среди закусок и бутылок,   Надеясь на стенной бетон,
Смеялися: «Ха-ха, а ловко это он   Угробил Кирова!» – «В затылок!»   «Звук выстрела, короткий стон   И – крышка!»«Пей, Левка, за успех»! – «За наше дело, Гришка!»   «За первый, „кировский“, бутон.День будет для меня и светел и хрустален,Когда разоблачать уж нас не сможет Сталин».   На Сталина убийц вели!Не удалось дойти к нему бандитским рожам.   Мы Сталина уберегли.   Не уберечь его – не можем!   Мы бережем его, как голову свою,      Как сердце собственное наше!
   Поймали мы змею, и не одну змею.Зиновьев! Каменев! На первую скамью!Вам первым честь – припасть губами к смертной чаше!Нет больше веры вам. Для нас уж вы мертвы.Убивши Кирова, кого убили вы?      Иль Киров был не пролетарий?Иль большевик он не был боевой?Иль не был он оратор огневой,   Громивший всех ползучих тварей,   Линючих тварей, облик свой   Менявших чуть не ежедневно?   Не он ли пламенно и гневно,   Рисуя гнусность ваших дел,   Предрек вам нынешний удел,   Удел неслыханно-позорный?
Где Троцкий? Без него ваш ядовито-сорный,   Ваш обреченный куст      Не полон, пуст, –Но пролетарский гнев презренного Иуду   Настигнет всюду,      Тот гнев, который, – если б васНа площадь выпустить кто выдал полномочья –Вас всех до одного в единый миг, не в час,   В мельчайшие разнес бы клочья!!И пролетарский гнев народный суд учтет:Он, расчищая путь народу-исполину,Вас с этого пути всех начисто сметет,   Чтоб не осталось и помину!!

На том стоим!*

Перейти на страницу:

Все книги серии Бедный, Демьян. Собрание сочинений в 5 томах

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия