Тушеная свинина

Лишь когда они подъехали к Ньингчи и она задремала на заднем сиденье машины, рыбочеловек дал о себе знать. Он явился во сне. Казалось, все, что привело сюда Цзяцзя, исчезло из памяти: и сон Чэнь Хана, и его смерть, и рисунок, и Лео, и переезд, и картина на стене, и поездка в Тибет, и Жэнь Ци. В бескрайней белой комнате были только она и человек-рыба, и он уплывал от нее по воздуху. Дрожащие ноги не держали Цзяцзя, поэтому она сидела на полу, никуда не отбрасывая тени. Озадаченная, она позвала рыбочеловека, но не потому, что узнала в нем то, что искала, а потому, что он был единственным существом в поле зрения.

Рыбочеловек, должно быть, услышал. Она окликнула его достаточно громко.

– Не ждите меня к обеду, – проскрипел он осипшим голосом. – Не ждите. Начинайте без меня. И вообще, где я, черт возьми?

С этими словами он взмахнул в воздухе плавником и поплыл вперед, не обращая внимания на громкие мольбы о помощи. Цзяцзя поползла к нему, упираясь локтями в пол и волоча ноги, как раненый солдат, при этом браня рыбочеловека на чем свет стоит.

– Ты, ублюдок! Помоги, хладнокровное дерьмо! Отлично! Оставляй меня одну! – кричала она.

Цзяцзя проснулась: они уже прибыли в отель, где собирались провести следующие две ночи, но она не могла вспомнить, чем закончился сон. Вселившись в номер, она заперлась: ей хотелось сделать карандашный набросок, пока образ был свеж в памяти, чтобы, вернувшись в Пекин, снова попытаться нарисовать человека-рыбу. Она постаралась как можно тщательнее изобразить тело и обнаружила, что чем больше рыбочеловек обретал форму, тем больше она обретала надежду. С каждой линией, которую проводил карандаш, сердце билось быстрее, а мышцы напрягались. Когда Цзяцзя закончила работу над телом, ее руки дрожали – оттого, что она сжимала карандаш слишком крепко. Она взяла рисунок и положила рядом с тем, который нашла дома у ванны.

Никакого сходства не наблюдалось. Она положила оба рисунка перед собой и ощутила, как надежда, словно подвергшаяся химической реакции, превращается в холодную ярость. Она чувствовала себя так, словно неожиданно оказалась в конце длинного трудного пути. Что она делает? Рисует картинки, как ребенок, и надеется сделать выводы из бессмысленных набросков? Неужели ей не по силам сделать что-то еще?

Цзяцзя позвонила на ресепшен и попросила ножницы. Не дождавшись, достала из сумки щипчики для ногтей и начала кромсать и рвать свои рисунки рыб. Она начала с альбома для рисования, вырывая рыб, нарисованных в Лхасе рядом с рекой. «Механически нарисованные картинки» – так назвал их Жэнь Ци. Сперва она хотела разрезать их одновременно, однако стопка получилась слишком толстой, поэтому она разре́зала листы один за другим, а потом спустила бумажки в унитаз. Затем достала сложенный клочок бумаги, который лежал в застегнутом на молнию отделении бумажника.

– У нее есть эмоции, – сказал об этой рыбе Жэнь Ци.

Молодая женщина в длинной черной юбке принесла ножницы. Стоя у открытой двери, Цзяцзя прямо на глазах у женщины разрезала рисунок пополам, ровно посередине. Вот он, рисунок, в котором были эмоции. Когда часть с рыбьей головой упала на землю, на лице женщины появилось выражение беспокойства, если не паники. Служащая в ошеломлении стояла, слегка приоткрыв рот.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросила Цзяцзя, стараясь говорить спокойно, но голос срывался, как будто у нее в горле застряло что-то, что она не могла проглотить.

Она натянула рукава на кисти рук, впилась ногтями в ладони, откашлялась и снова открыла рот.

Первой оправилась работница отеля.

– Извините, извините, извините, – испуганно пробормотала она, уставившись на Цзяцзя, а затем бросилась прочь и быстро шмыгнула за угол, путаясь в юбке.

Цзяцзя вышла в коридор и пару секунд простояла в ожидании. У нее возникло чувство, будто что-то вот-вот произойдет. Но никто не пришел. Вернувшись в номер, она посмотрела на два рисунка человека-рыбы: на тот, который только что закончила, и на набросок Чэнь Хана. Это были единственные рисунки, которые она не уничтожила. Наконец она положила их друг на друга и разрезала по центру.

Кто-то постучал в открытую дверь, а затем она услышала голос гида:

– Госпожа У, вы готовы идти ужинать?

Цзяцзя встала. Пожалуй, сейчас неплохо где-нибудь поужинать. Это пойдет ей на пользу. Она заглянула в ванную, чтобы причесаться, а когда вышла, Ти-Эс стоял у стола и указывал на ее рисунок.

– Я видел это существо, – объявил он.

Гид взял половинки рисунка и сложил их вместе.

– По правде сказать, – продолжил он, – сходство не полное. Но у нас в деревне действительно есть такая скульптура. Тело рыбы с человеческой головой. Она стоит в лесу рядом с речкой. Давно, еще с моего детства. Вырезана из большого бревна. Говорят, старик, которого мы зовем просто Дед, однажды увидел в стволе дерева очертания рыбы и решил сделать из него статую. Откуда вы о ней знаете?

– А Чэнь Хан ее видел? – спросила Цзяцзя.