Тушеная свинина

Но время шло, и постепенно я начал забывать, кто она и чего хочет. А по правде сказать, я, наверное, не знал об этом с самого начала. Скорее всего, так и было, черт возьми. Она мечтала о чем-то гораздо большем, чем наша квартира и безмятежная жизнь в ней. Она хотела быть вне ее. Тем не менее она оставалась со мной и делала вид, что жизнь, которую я мог ей предложить, была той, которую она хотела. Конечно, в то время я ничего этого не знал, и мое зрение постепенно прояснилось лишь позже, когда мы решили завести ребенка.

Через несколько месяцев после свадьбы мы попытались завести малыша. Не помню, чья это была идея, но один из нас, должно быть, решил, что хочет его, а другой, наверное, согласился. В любом случае это было естественно. Мы работали над этим несколько месяцев, но ничего не получилось. Поначалу мы не слишком задумывались об этом и решили, что удача просто не на нашей стороне. Мы продолжали жить обычной жизнью. Я, как обычно, ходил на работу, а твоя мать сидела дома и лепила всякие скульптуры. Но постепенно наша неспособность зачать ребенка начала проникать в нашу жизнь, как вода просачивается сквозь стены. Твоя мать плакала всякий раз, когда у нее наступали месячные. Ничего не изменилось, но квартира стала казаться пустой, как будто некогда у нас был ребенок, а теперь куда-то пропал. Плотное, темное облако принимало форму и ширилось, принося кошмары. В какой-то момент я заметил, что твоя мать лепит фигурки детей, которых видела на улицах. Она сказала, что даже не помнит, когда и почему начала это делать.

Нас словно прокляли, и довольно скоро проклятие начало проявляться физически. Все стало ломаться и приходить в негодность – свет на кухне, обогреватель, радио, золотые серьги, мои самые дорогие туфли. Однажды утром, когда твоя мать шла на овощной рынок, солнце светило ярче обычного, и она решила снять ушанку, чтобы окунуться в теплый зимний день. Через несколько секунд бродячая собака выхватила шапку из рук и разорвала пополам, прямо на месте, прежде чем убежать и никогда больше не показываться на глаза. Твоя мать вернулась домой и заплакала, совершенно забыв о рынке. В тот вечер на ужин я открыл консервы, а она вообще ничего не ела. С каждым днем она спала все меньше и меньше, что выводило меня из себя, заставляло потеть и видеть кошмары. Твоя мать просыпалась на рассвете и часами смотрела в окно, словно неприкаянная душа, потерявшая всех, кто знал ее при жизни. Сначала я тоже вставал, чтобы ее утешить, но в конце концов просто стал притворяться спящим.

Все стало еще хуже, когда две наши знакомые почти одновременно родили. Одна девочку, другая мальчика. Твоя мать заперлась в квартире на неделю и ни с кем не разговаривала, даже с собственными матерью и сестрой. Наконец один мой близкий друг по работе подал идею. Он нашел врача, который согласился сказать твоей матери, что плохое настроение имеет ужасные последствия для фертильности и она не должна предаваться унынию. Это сработало. На следующий день твоя мать как ни в чем не бывало снова стала нормально есть и спать. Она предложила посидеть с детьми наших друзей, за что друзья были ей очень признательны и благодарили за помощь. Вскоре она стала известна в округе как бездетная женщина, которая устроила в своей квартире что-то вроде детского сада. В результате днем наш дом всегда был полон отчаянных воплей и смеха детей – не наших. Но как только наступала ночь, в нашей спальне воцарялась невыносимая тишина.

Так продолжалось некоторое время. Даже несмотря на то что кризис, казалось, закончился, мы оба знали, что под внешним благополучием кроется рана, которая гноится и разъедает наши умы, и если все будет продолжаться, как прежде, мы станем пустыми треснувшими оболочками самих себя.

Другой переменой в нашей повседневной жизни стало то, что твоя мать начала читать. Читать много. Она буквально зарылась во всевозможные книги. Обычно она так увлекалась книгой, что не останавливалась, пока не дочитывала ее целиком. Она читала китайские романы, европейскую классику, стихи, книги с цитатами известных людей, газеты – почти все, что попадалось под руку.

Однажды зимой ни с того, ни с сего, когда я шинковал капусту, а твоя мать читала «Джейн Эйр», она вдруг, подняв на меня глаза, объявила, что едет в Тибет и хочет, чтобы я поехал с ней. Это была дикая мысль, и я рассмеялся. Тибет ужасно далеко, и у нас не было ни времени, ни денег. Полная нелепица. Но она была совершенно серьезна. Я понял это по тому, как она широко раскрыла глаза и сжала руки в кулаки. Я так и не знаю, имело ли ее решение отношение к «Джейн Эйр», хотя и не представляю себе, как эти две вещи могут быть связаны.

Хотя это было нелегко, я все же сумел взять месячный отпуск. Она продала велосипед, и мы потратили наши сбережения, чтобы купить армейский мотоцикл, который потом забрали в Чэнду. Мы почти ничего не взяли с собой, только теплую одежду, одеяло, одолженную палатку и некоторые кухонные принадлежности.