Тушеная свинина

За несколько дней до отъезда мы узнали, что твоя мать беременна. Казалось, все снова будет чудесно. Твоя мать, в которой теперь была ты, стала для меня самым ценным сокровищем, и я начал чрезмерно ее оберегать. Я попросил одного знакомого привезти из Гонконга всевозможные натуральные добавки в пищу, опасаясь, что твоя мать не получает достаточно питательных веществ. Когда я вернулся домой с пакетами, она заплакала, сказав, что нам нужно экономить деньги на поездку.

Я не собирался отпускать ее в Тибет. Она была слишком хрупкой для такого путешествия. Что, если мы потеряем нашего с таким трудом зачатого ребенка? Чья это будет вина? Понимала ли она, как трудно нам будет в случае необходимости найти хорошую больницу, когда мы окажемся в тибетской глуши? Твоя мать отвечала, что знает все это лучше, чем кто-либо другой, и хочет защитить ребенка больше, чем я могу себе представить, однако поездка нужна ей не меньше, чем ребенок. Она была настроена действовать по-своему и отказывалась прислушаться к моим доводам. Напротив, обрушилась на меня с обвинениями, назвав эгоцентричным, властным, невежественным и ограниченным. Она сказала, что я человек приземленный и не понимаю полета ее мечты. О чем она мечтала? Разве не о долгожданном ребенке? Не его ли она хотела?

Когда она увидела, что я в замешательстве, с ее губ сорвались следующие слова: «Я должна родить этого ребенка, но я должна также отправиться в путешествие. Иначе я навечно останусь запертой в этой квартире и проведу эту жизнь, подобно остальным, находясь, как ты, в заблуждении, что во всем этом есть какой-то смысл. Но мы живем в реальности, границы которой гораздо шире».

В первый и единственный раз я дал ей пощечину.

В тот вечер ни у кого из нас не хватило духу приготовить ужин. Мы отказались разговаривать друг с другом. Твоя мать продолжала готовиться к поездке, хотя я не знал, кого она попросит вести мотоцикл, если я решу остаться в Пекине. Наконец день отъезда настал, а никто не появился. Она взяла вещи, включая мою одежду, и направилась на вокзал. У твоей матери не было прав на вождение мотоцикла, но, добравшись до Чэнду, она все равно отправилась бы в путешествие, со мной или без меня. Я знал ее достаточно хорошо. Ее решимость меня испугала, и, скорее всего из-за мужского желания защитить жену и еще не родившегося ребенка, я уступил и помог нести багаж.

Во время путешествия мы не раз были близки к смерти из-за оползней и дождей. Однажды, когда мы заночевали в горах, нам повстречалась волчья стая. Мы были в ужасе: укрылись в палатке и молились о спасении. В другой раз мотоцикл перевернулся на повороте, и твоя мать упала с него, вывихнув плечо. Поблизости не было никаких медицинских пунктов, но вдали виднелся маленький городок. Мы добрались до него и стучали во все двери, пока, к счастью, не нашли человека, бывшего военврача, согласившегося помочь.

Много ночей подряд я видел спину твоей матери, когда она стояла, размышляя, в темноте среди диких гор, под небом, наполненным невероятным количеством звезд, до которого, казалось, мы могли бы достать, если бы подпрыгнули повыше. Ее мысли оставались для меня тайной, ибо я так никогда и не набирался смелости расспросить о них. Мы больше не ссорились и почти не разговаривали.

До Лхасы мы так и не добрались. Вместо нее мы на две недели остановились в маленькой деревушке. Мне казалось, мы находимся на краю света. Твоя мать с трудом переносила тяжелые условия поездки, но продолжала настаивать на дальнейшем путешествии вглубь Тибета. Она обнимала меня и говорила, что сможет вернуться домой только тогда, когда попадет так далеко, как только сможет. Я не пытался приводить доводы разума, поскольку пришел к выводу, что мое понимание вещей к ней неприменимо. В конце концов, она была совершенно другим человеком. Я решил сопровождать ее в этом путешествии до самого конца, а потом привезти домой. Я говорил себе, что проявляю самоотверженность и делаю то, что делаю, ради любви. Поэтому я безоговорочно поверил жене или, по крайней мере, сделал вид, что верю, когда та на вторую ночь, проведенную нами в деревне, вернулась в крестьянский дом, где мы остановились, и рассказала о необычном мире, в котором побывала.

Широко раскрыв глаза, она уверяла, что встретила у реки странное существо – человека с телом рыбы. Он был не большой, но и не маленький. Около метра в длину, сказала она мне, и он плавал в воздухе достаточно высоко, чтобы она не могла до него дотянуться. Позади существа была темнота. Сначала темнота напоминала черный задернутый занавес на неосвещенной сцене, и существо кружилось перед ней, словно в луче прожектора. Через несколько мгновений, когда ее глаза привыкли к темноте, она смогла различить движение воды. Рыбочеловек развернулся, нырнул в воду позади нее, и твоя мать, женщина совершенно бесстрашная, последовала за ним.