Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Знай, о эмир правоверных, что любимица твоя Сила Сердца находится и будет впредь находиться в твоих руках, что подчинена твоей власти, что она раба из рабынь твоих; а тебе ведь известно, что, когда рука владеет, душа не стремится к обладанию. Я же хочу указать тебе средство к тому, чтобы сердце твое освободилось от пут любви: ты должен удаляться от нее по временам, например отправляясь на охоту или на рыбную ловлю. Возможно, что рыболовные сети помогут тебе освободиться от сетей, в которых держит тебя любовь. Это будет лучше для тебя, нежели заниматься в настоящую минуту государственными делами, потому что в том положении, в котором ты теперь находишься, эти занятия показались бы тебе слишком скучными.

И халиф ответил:

— Твоя мысль превосходна, о Джафар, сейчас же отправимся гулять!

И как только молитвы были закончены, они вышли из мечети, сели каждый на мула и поехали впереди конвоя за город, чтобы погулять по полям.

Пробродив по разным направлениям в жаркий день, они далеко опередили конвой и не обратили на это внимания, занявшись беседой, и, почувствовав сильную жажду, аль-Рашид сказал:

— О Джафар, меня мучит жажда. — И, осматриваясь, чтобы найти какое-нибудь жилище, он увидел вдали на бугорке что-то движущееся и спросил Джафара: — Видишь ты там то, что вижу я?

Визирь ответил:

— Да, эмир правоверных, я вижу что-то неопределенное там, на бугорке. Это, вероятно, какой-нибудь садовник или кто-то, кто сажает там огурцы. Во всяком случае, так как поблизости от него наверное есть вода, я побегу и принесу тебе воды.

Аль-Рашид ответил:

— Мой мул быстрее бежит, чем твой. Оставайся же здесь, жди конвоя нашего, я же сам отправлюсь пить к этому садовнику и вернусь сюда.

И, сказав это, аль-Рашид направил к бугорку своего мула и поскакал с быстротой вихря или потока, низвергающегося со скалы; и вмиг доскакал он до того человека, который был не кто иной, как рыбак Халиф. И увидел аль-Рашид, что на человеке том не было одежды, а только одна сеть, что он весь в пыли и в поту, что глаза у него красны и точно хотят выскочить из орбит, и взор блуждающий, и что на него страшно смотреть. И походил он в таком виде на одного из тех зловредных ифритов, которые бродят по пустынным местностям.

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ПЯТЬСОТ ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Вот и походил он в таком виде на одного из тех зловредных ифритов, которые бродят по пустынным местностям. Гарун пожелал ему мира, и Халиф ответил тем же, но с проклятием и бросив на него горящий, злобный взгляд.

И Гарун сказал ему:

— О человек, не можешь ли дать мне глоток воды?

А Халиф ответил ему:

— Слепой ты, что ли, или сумасшедший? Разве не видишь воду, которая течет за этим бугром?

Тогда Гарун объехал бугор и спустился к Тигру, где утолил жажду свою, растянувшись на животе, и напоил и мула своего. Потом вернулся он к Халифу и сказал ему:

— Что же ты делаешь здесь, о человек, и каким ремеслом занимаешься?

Халиф ответил:

— Поистине, этот вопрос еще более странен, нежели вопрос о воде. Разве не видишь у меня на плечах орудие моего ремесла?

И, взглянув на сеть, Гарун сказал:

— Ты, вероятно, рыбак?

Тот ответил:

— Ты сказал.

А Гарун спросил:

— Но что же сделал ты со своим верхним платьем и рубашкой?

При этих словах Халиф, потерявший все эти только что названные аль-Рашидом предметы, уже ни на минуту не сомневался, что видит перед собою вора, укравшего их на берегу, и, как молния бросившись со своего бугра на аль-Рашида, он схватил его мула под уздцы и закричал:

— Отдай мне мои вещи и перестань шутить плохую шутку!

Гарун ответил:

— Клянусь Аллахом, я не видел твоих вещей и не знаю, о чем ты говоришь!

Известно, что у Гаруна аль-Рашида были толстые щеки и очень маленький рот. Поэтому, вглядевшись в него пристальнее, Халиф решил, что это музыкант, играющий на кларнете, и закричал ему:

— Хочешь ты или нет отдать мне мои вещи, о кларнетист, или предпочитаешь затанцевать под ударами моей палки?

Когда халиф увидел над своею головою огромную дубину рыбака, он сказал себе: «Клянусь Аллахом! Мне не выдержать и половины удара такой палки!» И, не колеблясь ни минуты, он снял с себя свое прекрасное атласное одеяние и, подавая его Халифу, сказал:

— О человек, возьми это платье взамен твоих потерянных вещей.

Халиф же, взяв платье, повертел им во все стороны и сказал:

— О музыкант, мои вещи стоят вдесятеро дороже этого скверного изукрашенного платья!

Аль-Рашид же сказал:

— Пусть так, но все равно надень его, пока я не разыщу твою одежду.

И Халиф взял и надел; но, найдя его слишком длинным, он взял нож свой, привязанный к ручке рыбной корзины, и одним махом отрезал всю нижнюю треть платья, из которой сейчас же устроил себе тюрбан, между тем как платье теперь едва доходило ему до колен; но он нашел, что так удобнее, потому что короткое платье не так стесняет движения. Потом повернулся он к халифу и сказал:

— Аллах с тобой, музыкант, скажи, сколько же ты зарабатываешь в месяц своим ремеслом?