Тысяча и одна ночь. В 12 томах

О мрачная, холодная гробница,Ужель во тьме безжалостной твоейСокрылся прах моей несчастной милой?Тебя Аллахом я молю, гробница,Ответь ты мне, ужели красотаИ прелести возлюбленной навекиТеперь исчезли? Навсегда ли скрылсяОтрадный образ красоты ее?

Гробница, ты, я знаю, ведь не небо,Не вечный сад небесных наслаждений,Так почему же вижу я луныСребристый блеск и ветвь зеленой ивыВ твоей печальной, непроглядной тьме?

И продолжал халиф рыдать и изливал свое горе целый час. После этого он заперся в своих покоях, не желая слушать утешений, не желая принимать супруги своей и никого из приближенных.

Сетт Зобейда же, видя, что хитрость ее удалась, приказала тайно положить Силу Сердца в платяной сундук (так как действие снотворного снадобья еще продолжалось) и велела двум доверенным рабам вынести сундук из дворца и продать его первому попавшемуся покупателю с условием, что не будут поднимать крышку.

Вот и все, что случилось с ними.

А о рыбаке Халифе вот что скажу. Когда на другой день после рыбной ловли он проснулся, первая мысль его была о негре, не заплатившем ему за две рыбы, и сказал он себе: «Пожалуй, действительно лучшее, что я могу сделать, — это пойти справиться во дворец об этом проклятом евнухе Сандале, сыне потаскухи с широкими ноздрями, поскольку он сам же мне это и посоветовал. А если он не захочет платить, клянусь Аллахом, я возьму его самого!»

И пошел рыбак к дворцу.

Когда же он явился туда, то нашел всех в необыкновенном волнении и смятении; и у самого входа встретил он Сандала, сидевшего среди почтительной группы других негров, спорившего и размахивающего руками. И подошел он к нему, и, когда молодой мамелюк хотел загородить ему дорогу, он оттолкнул его и крикнул:

— Иди ты, сын потаскухи!

Услыхав это ругательство, Сандал обернулся и узнал Хали-фа-рыбака. Евнух засмеялся и велел ему подойти; Халиф подошел и сказал:

— Клянусь Аллахом! Я узнал бы тебя из тысячи, о мой белоку-ренький, о тюльпанчик мой!

Евнух расхохотался при этих словах и дружелюбно сказал ему:

— Присядь на минутку, о господин мой Халиф. Я сейчас уплачу тебе свой долг.

И опустил он руку в карман, чтобы взять деньги и отдать ему, как вдруг раздался крик, возвещающий о появлении великого визиря Джафара, выходившего от халифа…

На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ПЯТЬСОТ ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Тут опустил евнух руку в карман, чтобы взять деньги и отдать ему, как вдруг раздался крик, возвещавший о появлении великого визиря Джафара, выходившего от халифа, поэтому евнухи, невольники и молодые мамелюки встали и выстроились в два ряда; Сандал, которому великий визирь знаком руки дал понять, что желает говорить с ним, оставил рыбака и поспешил к великому визирю. И долго говорили они, прохаживаясь взад и вперед.

Когда Халиф увидел, что евнух не возвращается к нему, он счел это хитростью с его стороны и подумал, что негр не хочет платить, тем более что евнух, казалось, совершенно забыл о нем и так мало обращал внимания на него, как будто его и не было на свете. Рыбак заволновался и стал издали делать евнуху знаки, что он, мол, должен вернуться. Но так как евнух ничего не замечал, то рыбак насмешливо крикнул ему:

— О господин мой Тюльпан, отдай мне то, что мне следует получить, чтобы я мог уйти!

Евнух же очень смутился этим обращением по причине присутствия Джафара и не хотел отвечать, напротив, он стал говорить с еще большим оживлением, чтобы отвлечь внимание великого визиря; но все было напрасно. Халиф подошел к ним и громовым голосом закричал, размахивая руками:

— Ах ты, неоплатный должник, негодяй! Пусть Аллах лишит всего бесчестных, отнимающих у бедняков их достояние! — Потом, переменив тон, он закричал ему с насмешкой: — Отдаю себя под твое покровительство, о господин мой Пустое Брюхо! И умоляю тебя отдать, что следует, чтобы я мог уйти!

Евнух смутился до последних пределов, так как на этот раз Джафар все видел и слышал, но, не понимая, в чем дело, он спросил у евнуха:

— Что же такое случилось с этим бедным человеком и кто мог отнять у него его добро?

Евнух же ответил:

— О господин мой, разве ты не знаешь, кто этот человек?

Джафар ответил:

— Клянусь Аллахом, как же мне знать, когда вижу его первый раз в жизни?

Евнух сказал: