Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И в то время как носильщик, изнемогая от усталости, остановился и хотел было поставить сундук на землю, один из знакомых Халифа, проходя мимо, хлопнул его по плечу и сказал:

— Да это ты, Халиф? Что же ты делаешь в этом квартале, так далеко от своего дома? И что такое несет тебе этот человек?

Но не успел растерявшийся Халиф ответить ему, как носильщик Зораик обратился к тому прохожему и спросил:

— О дядя, где же дом Халифа?

Человек тот ответил:

— Клянусь Аллахом! Вот так вопрос! Квартира Халифа находится как раз на другом конце Багдада, в полуразрушенном хане, у рыбного рынка, в квартале Рисафи!

И ушел он, смеясь.

Тогда Зораик-носильщик сказал Халифу-рыбаку:

— Ступай, о негодяй! Чтоб тебе не жить и не ходить! — И заставил он его идти впереди себя и довести до полуразрушенного хана у рыбного рынка. И все время, пока они шли, носильщик не переставал ругать его и укорять за его поведение и говорил ему: — Ах ты, зловещее лицо, да лишит тебя Аллах хлеба насущного! Сколько раз прошли мы мимо твоего злосчастного дома, а ты и не подумал остановиться перед ним. Ну же, помоги мне теперь спустить сундук со спины! Желаю, чтобы тебя заперли в нем навек.

Не говоря ни слова, Халиф помог ему поставить сундук на землю, а Зораик, отирая рукою крупные капли пота, сказал:

— Посмотрим теперь, насколько великодушно твое сердце, насколько щедра рука твоя и как вознаградишь ты меня за усталость, причиненную мне без всякой надобности! Поторопись же и отпусти меня!

Халиф ответил:

— Конечно, товарищ, тебе будет щедро заплачено! Чего хочешь, золота или серебра? Выбирай!

Носильщик ответил:

— Тебе лучше знать, сколько следует платить!

Тогда Халиф, оставив носильщика с сундуком у дверей, вошел в свою квартиру и скоро вышел оттуда с ужаснейшею плетью, ремни которой усеяны были каждый сорока острыми гвоздями и которою можно было одним ударом уложить верблюда. И бросился он на носильщика, махая в воздухе плетью, и ударил его по спине и раз, и два, так что носильщик завыл и, вытянув руки вперед, бросился бежать и исчез за перекрестком.

Избавившись таким способом от носильщика, который, впрочем, самовольно взялся нести его сундук, Халиф потащил покупку в свое жилище. Но шум привлек соседей, и, увидев странную одежду Халифа, облеченного в атласное платье, доходившее только до колен, и атласный тюрбан из той же материи, украшавший его голову, и заметив сундук, соседи сказали ему:

— О Халиф, откуда у тебя это атласное платье и этот тяжелый сундук?

Он же ответил:

— Это от моего ученика, по ремеслу музыканта…

На этом месте своего повествования Шахерезада увидала, что брезжит утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ПЯТЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Это от моего ученика, музыканта по ремеслу, а по имени Гарун аль-Рашид!

Услышав такие слова, жильцы хана перепугались в душе своей и стали говорить друг другу:

— Лишь бы только не услыхал кто-нибудь этого безумца! А то не миновать ему стражей, и повесят его непременно! И хан наш разорят и сровняют с землей, и, может быть, и нас из-за него повесят у ворот хана или накажут другим страшным наказанием!

И, перепугавшись до чрезвычайности, они заставили его держать язык за зубами и, чтобы скорее покончить с этим делом, помогли ему перенести сундук в его жилище и захлопнули за ним дверь.

Жилище же у Халифа было такое тесное, что сундук занял все помещение, точно оно было футляром, нарочно для него приготовленным.

И Халиф, не находя места, где бы лечь спать, растянулся во весь свой рост на сундуке и стал раздумывать о том, что случилось с ним в этот день. И вдруг спросил он себя: «Но к делу! Чего я жду и не открываю сундука, чтобы увидеть, что в нем?»

И вскочил он на обе ноги и принялся открывать сундук, но, как он ни работал руками, сундук не открывался. И сказал он себе: «И где же был у меня ум, когда я покупал этот сундук, который и открыть не удастся?!»

И попробовал он сломать висячий замок и разбить внутренний, но и это не удалось ему! Тогда он сказал себе: «Подождем до завтра, чтобы лучше рассмотреть и придумать, как взяться».

И снова растянулся он на сундуке во весь рост и не замедлил заснуть и захрапеть.

Но час спустя он вдруг проснулся в ужасе, вскочил и ударился о низкий потолок жилища своего. Дело в том, что он почувствовал, что в сундуке кто-то движется. Сон сразу покинул его, и, обезумев от страха, он закричал:

— Там, несомненно, джинны! Слава Аллаху, внушившему мне не открывать сундук! Если бы я раскрыл его, они все выскочили бы, бросились бы на меня в темноте, и кто знает, что сделали бы со мною! Наверное, ничего хорошего!

Но в эту самую минуту, как он, объятый страхом, кричал так, шум в сундуке усилился, и до его ушей долетело что-то вроде стона. Вне себя от ужаса, Халиф бессознательно стал искать лампу, чтобы осветить свое жилище; но забыл он, что бедность всегда мешала ему завести лампу, и, ощупывая руками стены, он стучал зубами и говорил себе: «Ну, теперь наступает что-то ужасное! Совсем ужасное!»

А когда страх его еще усилился, он отворил дверь и бросился на улицу, в темноту и закричал изо всей мочи: