У черта на куличках

Шего отступил от кровати поближе к печи, заглянул в источавшую каменный холод дыру за заслонкой, подтянул рукав до предплечья и позволил огню охватить всю руку. Кирпичи откликались на позабытый зов пламени неохотно, как бы отталкивая его, словно не желали вспоминать. Крошки золы, сажи и глины на чугунной плите были похожи на землю Пустоши. Змей потер соринки горящими пальцами.

Крола, прижавший к груди трухлявые дрова, неуклюже внес их и себя в комнату и сбросил ношу возле подтопка – чудовищный грохот взметнулся в тишине, как мука, в которую угодило сито. Шего, колупавшийся в печи, больно ударился о каменный свод, когда услышал его.

– Какого Черта ты делаешь? – спросил он с укоризной, растирая затылок свободной рукой.

– Дров принес.

Шего поднял одно полено. Отсыревшее дерево тихонько зашипело в пальцах, обжигая кожу. «Терпимо», – подумал змей. И через мгновение у него в руке вспыхнул факел, восхитительное потрескивание которого отодвинуло зловещий шум дождя. Он сложил в печь дрова – в три ряда, одно к другому – они тут же схватились, и в комнату клубами поплыл дым.

– Ох ты ж! – Крола подскочил и выставил две заслонки в трубе, черные крошки сажи осыпали ему лицо, но едкий туман всё равно лился в комнату, подобный духу, что не знает дороги домой.

– Засорилась она, что ли?

– Кто? – Шего жадно втягивал дым в легкие.

– Труба! Щас придется всю иллюминацию выключать – не на улице же мне спать!

– Погасить огонь? – ужаснулся змей.

– Ну а как?

– Погоди, дай ей прогреться, уйдет дым, – пообещал он и направил пламя с ладони в трубу.

– Посмотрю снаружи, будет ли тяга.

Провидец снова ушел, оставив за собой вереницу мокрых следов, – округлые блестящие пятна воды и осклизлые комья грязи переливались на полу закатными отсветами огня. Змей стянул с руки вторую перчатку, спрятал в карман плаща и плащ снял, бросив комком на спинку покореженного стула, потом подставил обе ладони чудесному сиянию, питая им всё тело. Труба прогрелась, и призрачный дым свободно потек на улицу. Треск горящих поленьев принес покой, так что Шего перестал обращать внимание на клацающие с потолка капли.

– Ну что, перестало тут так вонять?

Змей вздрогнул: в этот раз провидец вошел так тихо, словно весь он был только голос.

– Спать ложись, – распорядился Крола и сам сонно потянулся. – А я всё-таки немного осмотрюсь. Давно я здесь не был.

Шего снилась Пустошь. И Рэда. В сияющих белых одеждах. Она стирала после зимы огромное алое одеяло. Мутная пена щелока плыла по тазу, собираясь полумесяцем у самой кромки, липла на ткань и на кисти ведьмы, покрывая ее кожу тусклым серебром разводов-браслетов. Она вытерла лоб рукой, оберегая его от мокрых пальцев, собрала мешавшие пряди, стараясь убрать их за ухо и не испачкаться. Солнце светило Рэде в лицо, обжигая смуглую кожу и выгоревшие волосы, от старания и яркого света она хмурилась – крошечные морщинки белыми лучами расходились вокруг ее глаз и совсем исчезали, стоило только лицу разгладиться.