Unknown

Но тут я снова потерял дар речи, чего со мной никогда не случалось, а поскольку я не хотел, чтобы он уходил, я оказался в двойном проигрыше. Как я должен был быть остроумным и увлекательным, если у меня заплетался язык? Это было очень странно. Иногда ты встречал кого-то и понимал, что твоя жизнь меняется прямо здесь и сейчас, и у тебя появляется возможность для чего-то нового, для приключений; тебе нужно было только набраться храбрости и взять его за руку, образно говоря. Иногда, как в случае с моей матерью, все было плохо. Она поставила на моего отца, и он оставил ее беременной и одинокой, без ничего. Но она всегда говорила, что он подарил ей меня, и она не хотела бы, чтобы было иначе.

– Ты должен быть бесстрашным.

Он часто говорил мне это. И когда мы пожали друг другу руки, он и я, я не волновался, а просто прыгнул. Кем бы мы ни были, я хотел этого. Потому что я знал - и не мог сказать, откуда я знал, - что он будет рядом. Он был предан. Я мог прочитать это, как будто слова были написаны у него над головой. Его подтекст был хорош. Мне это было нужно. Мне нужна была скала. Мне не хватало постоянства с тех пор, как я потерял мать.

– Можно задать тебе вопрос?

– Конечно, – сказал я ему, почувствовав внезапную легкость, которая возникает при разговоре с кем-то, кого ты уже знаешь или знал раньше и с кем вновь общаешься. Моя нервозность исчезла, словно ее и не было. Я почувствовал, что мы уже стали друзьями. Я слышал о подобных вещах, но никогда не испытывал этого раньше.

– Как получилось, что ты уехал из Нью-Йорка?

– Все просто. Я хотел стать ведущим танцором⁸, – сообщил я ему, передвигаясь по кухне и доставая сахар, чтобы приготовить простой сироп для смешанных напитков. – У них были другие, которых они предпочитали. Я сказал, что если не смогу продвинуться, то уйду, и они решили, что я блефую.

– Но ты теперь солист⁹, а не ведущий.

Я пожал плечами.

– Это ненадолго. Вот увидишь.

– Я не сомневаюсь, но... ты не боишься, что ты играешь в игры?

– Я не играю в игры, – сказал я, встретив его взгляд. – На самом деле, я слишком серьезен для большинства людей.

– Серьезный - это хорошо. Мне нравится серьезность.

Конечно, ему это нравилось. В конце концов, он собирался стать моим якорем.

– Значит, ты оставил одну позицию солиста ради другой. В Нью-Йорке, наверное, думали, что ты спятил.

– Да. Не мог бы ты перемешать это?

Он быстро согласился, что мне понравилось. Я передал ему маленький венчик, и он помешивал сахар, дожидаясь, пока он станет полупрозрачным при нагревании.

– Продолжай, – сказал он.

Вокруг кухни крутились другие люди, глядя то на него, то на меня. Это была открытая планировка, поэтому их не отделяли от нас никакие двери или стены. Я бывал на многих вечеринках в домах разных людей и знал, что обычно люди собираются на кухне, потому что именно там находятся еда и напитки. Но у Луны, чья квартира находилась в этом доме, на балконе стояли контейнеры со льдом, наполненные пивом и вином. На тарелках были разложены съестные припасы, на противоположной стороне балкона - крепкие спиртные напитки, а также бокалы из травленого хрусталя и маленькие, со вкусом подобранные ведерки для льда с витиеватыми щипцами рядом с ними. Я оценил ее организацию, потому что, если вам не нужны сливки для какого-нибудь напитка, вам не придется и шагу ступить на кухню.

– Мистер Харрингтон?

Я повернулся, чтобы посмотреть на Илая.

– Серьезно?

Он хихикнул, и звук прокатился по мне.

– Келсо.

– Лучше.

Ухмылка вернулась.

– Значит, ты уехал и не волновался?

– Ну, иногда, как я уверен, ты знаешь, нужно перестать чувствовать себя комфортно, сделать шаг вперед и что-то изменить, каким бы пугающим это ни казалось в тот момент.

Илай кивнул.

– Самодовольство - это не способ жить. Должен быть баланс.

– Именно.

– А под балансом я подразумеваю приближение к идеалу во всех аспектах твоей жизни, насколько это возможно. Время от времени лодка все равно будет раскачиваться, но этого следует ожидать.

Я улыбнулся ему.

– Да. Не обязательно любить свою работу, но она должна приносить какое-то удовлетворение, будь то обеспечение семьи, личное чувство выполненного долга или исполнение мечты. Приносить пользу - лучший вариант, но не все мы благословлены таким образом.

Илай пожал плечами.

– Не знаю. Я думаю, что изменить жизнь к лучшему можно по-разному. У меня есть приятель, который присматривает за детьми, находящимися под защитой, и некоторые из них находятся в дерьмовых условиях, и он их перевозит, а другим просто нужно знать, что кто-то за ними следит. Это не так уж и много, и, надеюсь, его присутствие будет лишь кратковременным эпизодом в их жизни, пока они не перейдут в более благоприятную ситуацию, но все же он меняет ситуацию, пусть и не в огромных масштабах.

– Согласен. – Я улыбнулся ему. – Никогда не знаешь, какое влияние окажут твои действия на кого-то другого. Простым актом доброты можно добиться огромных перемен.