Unknown

Я до сих пор помню свою собственную подготовку в Глинко, штат Джорджия, все эти годы назад. Федеральный учебный центр правоохранительных органов, или FLETC, был местом, куда я никогда не хотел возвращаться. Мне до сих пор время от времени снились кошмары, в которых я занимался, а с кончика моего носа капали бисеринки пота. Было жарко и влажно, и меня заживо съедали комары. К тому же тренировки по физподготовке были просто зверскими.

– По крайней мере, ему не придется ходить все девятнадцать недель, – предложил я, снова вспомнив ужасы того опыта.

– Почему? – спросил Ян, прищурившись. – Все было хорошо.

– Да, я уверен, что было, мистер зеленый берет, но для остальных это было не очень хорошо.

– Эй, – вдруг сказал Шон, снимая один из своих AirPods. – Как ты думаешь, я могу получить настоящую еду, а не только фрукты? Обычно я не бываю таким голодным из-за колы, но сегодня мне захотелось есть.

Мы с Яном оба посмотрели на него.

– Что? – сказал Ян.

– Серьезно, – я повернулся к Яну. – Броди повезло, что он не умер.

– Как насчет буррито на завтрак, – предложил Ян парню. – Я знаю одно место.

– Хорошо, – с энтузиазмом сказал Шон. – Как думаешь, мы сможем проехать через аптеку, пока будем гулять?

Он что, шутил?

– Что? Мне нужны наркотики, чтобы уснуть. Я говорил другим парням.

– А что будет, если тебя перевезут в штат, где травка не разрешена? – спросил Ян. – Возможно, тебе стоит задуматься об альтернативах.

– Ха, – сказал он. – Мы можем купить мороженое, пока будем гулять?

– Конечно, – сказал я ему, жестом подзывая его к себе. – Я принесу тебе мороженое.

Ян нахмурился.

Шон встал и подошел ко мне.

– Он злится?

– Не волнуйся об этом, – заверил я его, обнимая за плечи. – Не смотри на него, смотри на меня.

И он последовал моему указанию.

***

Я поговорил с Миро, потому что именно у него были все контакты в разных регионах страны, и он перевел Шона в Колорадо, который идеально подходил для его потребностей в марихуане. Он также отметил, что пристрастие Шона к кокаину не изменилось с момента поступления в WITSEC, и поэтому его первой остановкой должна стать реабилитация. Это был еще один позор для Броди и Родригеса - то, что они позволили свидетелю продолжать употреблять наркотики. Это был один из главных факторов, способствовавших провалу свидетеля. Как правило, мы не теряли свидетелей; они сами принимали решения и сами себя подводили. Все - от контактов с родственниками до продолжения старых пристрастий, таких как алкоголь и наркотики, до присутствия в социальных сетях или попыток сохранить привычный образ жизни. Я всегда удивлялся тому, сколько клеток мозга задействовано, когда люди облажались.

Как только появились маршалы из Денвера, чтобы взять Шона под стражу - это всегда делалось в тот же день, когда компрометировали свидетеля, - мы передали его агентам, которые слушали его и были вовлечены в процесс. Я надеялся, что он приведет себя в порядок и что-нибудь изменит.

На пресс-конференции в тот же день я вышел на сцену и начал с заявления, как делал всегда. Я писал их сам, проверял через юристов, через своего коллегу Фарада Лагхари, а затем задавал вопросы.

Когда я начинал, четыре года назад, пресса пыталась задавить меня. Я понял, что лучше всего делать передышку, каждый раз беря себя в руки. Умнее всего было всегда думать об ответе, каким бы большим или маленьким ни был вопрос. В результате я потерял большинство репортеров, которым нужен был только фактор шока и благоговения, и теперь у меня был запас серьезных журналистов, которые следили за мной. Время от времени я удивлял их, предлагая совершить экскурсию в расчищенное место. Приглашались только те, кого я знал, так что приходилось проявлять уважение и лояльность. Они ценили, когда я рассказывал о событиях и отвечал на индивидуальные вопросы. Я также устраивал индивидуальные интервью с боссом для тех, кто мне больше всего нравился и кому я доверял, чтобы они не пытались подставить Сэма Кейджа под удар. Благодаря тому, что я тщательно выбирал, кому доверять, эта пресс-конференция прошла гладко, и Шон Пелхэм не всплыл, когда я рассказывал о женщинах, ставших жертвами торговли людьми, а также о молодых девушках по студенческим визам, которых за углом принуждали к сексуальному рабству. Все это было ужасно, и я отмечал лица репортеров, когда рассказывал подробности, прежде чем передать их сначала мэру, потом своему боссу, потом первому специальному агенту ФБР, потом Сантосу, с которым мы общались с Яном, потом шерифу Шаумберга... Список продолжался бесконечно. Мы все стояли часами, информируя репортеров, и в конце говорили, что, как только мы узнаем больше, так и они узнают. Это было все, что можно было сказать.