В Японию периода реставрации Мэйдзи: воспоминания о моей двухлетней государственной службе в Японии

Пересматривая свой собственный контракт, заключенный мною, уже по приезде в Токио, с министерством народного просвещения, я невольно улыбаюсь его наивной претензии предвидеть такие тонкости и случайности, которых, казалось бы, можно вовсе было не принимать во внимание. Так, например, в нем предусмотрено, как следует поступать с моими бренными останками, буде я в Японии помру, и какие претензии в этом случае моя вдова может предъявлять японскому правительству. Но тот же самый контракт предоставлял мне, к примеру, право не являться на службу до десяти дней кряду! Вычет из жалованья по расчету мог иметь место только при условии, если моё отсутствие на рабочем месте продлится дольше указанного выше времени. В контракте совершенно не упоминалось о том, как часто могу я повторять эти свои десятидневные отлучки! Так что, при недобросовестности, нетрудно бы было свести свой служебный год на одну шестую часть его настоящей продолжительности или и того меньше. И весь контракт в целом был составлен в таком же духе...

Само собою разумеется, что между служащими европейцами и американцами находились такие, которые пользовались этою неопределенностью своих контрактов в размерах почти невероятных. Для многих представлялось идеалом, законтрактовавшись на пять лет, довести с первого же года японское правительство до того, чтобы оно отказало им от службы. Тогда обиженный предъявлял иск, требуя единовременной уплаты жалованья за все обозначенное в его контракте время. Несмотря на вопиющее безобразие таких проделок и на грубость приемов, пускаемых в ход для достижения цели, цель обыкновенно достигалась, благодаря экстерриториальности и тому, что консулы, на решение которых повергаются такие дела, считают обыкновенно победою своего национального знамени выигрыш подобных дел не только против японского правительства, но даже и против японских компаний. Мне лично знакомы несколько таких прощелыг, которые, заграбастав таким образом сразу крупный куш, потом хвастались своим успехом во всех сборищах европейской концессии в Цукидзи и имели смелость снова предлагать японцам свои услуги по какому-нибудь новому ведомству.

Встречались такие артисты и между учителями европейских школ, но довольно редко. Во-первых, - места этого рода своею скромною обстановкою мало манили к себе авантюристов широкого пошиба. Во-вторых, -- само министерство, находя достаточно охотников на месте, в самом Токио или в соседней Йокогаме, не заключало долгосрочных контрактов, которые становились необходимыми только в том случае, если надо было платить путевые издержки далекого путешествия. Попадались, разумеется, и учителя, скоро оказавшиеся негодными. От них спешили отделаться, не щадя никаких денег. Таким образом, комплект по всем трем западноевропейским отделениям, комплект более или менее удовлетворительных просветителей пополнялся скоро и без труда. Совершенно иначе было обставлено в этом отношении русское отделение, которым, однако же, японцы, особливо в первое время, дорожили не более всех прочих.