Ветер плодородия. Владивосток

— Офицеры и матросы подымали канонерки, и наши матросы первыми узнали Сибирцева. Офицеры с ним разговаривали. «Здорово вы нас угостили, — сказал ему один из моих офицеров, показывая на разломанное судно, которое с большим трудом мы подымали. — Видите, что вы наделали!» Сибирцев смутился. Конечно, он все это устроил только по приказу своих и знал, на что шел, когда после всего происшедшего пришел на место, где велись спасательные работы, и вдобавок с лицемерным участием предложил помощь.

— Была помощь принята?

— Нет, наши офицеры поблагодарили, но отказались под предлогом того, что главное уже сделано и все шло к концу. Они в самом деле подняли судно и увели его на буксире, когда русские зачем-то еще оставались в заливе. Американцы тоже предложили нам помочь поднять судно, но им тоже отказали. Американцы тоже остались в заливе.

— Как вы сохранили наблюдение?

— Там наблюдать за русскими оставлены надежные, преданные нам китайцы. Они доставят нам все сведения о дальнейших действиях русских. Мне кажется, что русский посол Муравьев прибыл осмотреть место боя, наградить и ободрить участников, узнать об их судьбе, а потом он, по-видимому, едет в Пекин. Туда же отправляется и американский посол Вард… Нам дали сведения, что Вард ждет со дня на день разрешения из Пекина на проезд в столицу. Русские действуют с ними почти одинаково и в согласии. Но узнать более подробно о русских намерениях через друзей-янки мне не удалось. Русские и их кормили волшебными сказками, что не имеют к делу никакого отношения и ждут какого-то известия из Пекина, что мало вероятно, так как у них посол в Пекине, они теперь уже ездят через Китай беспрепятственно во все стороны.

— Надо же, ходят свободно по всему Китаю, в его любой уголок!

Разгром наш под Дагу — дело рук Сибирцева. Это осуществил он. Но убирать его надо не за это. Смит решил, что уберут Сибирцева сами китайцы или, может быть, маньчжуры, которым он доставил ложные сведения. Английские руки должны быть и тут чисты. Разработка новых методов разведки должна быть тайной. Свалить все на варварство китайцев и выразить русским величайшее соболезнование и сочувствие.

В Шанхае русский шпион — американский консул Палингхэм. За ним и за теми русскими делами там прекрасно наблюдал наш посол Резерфорд Олкок[71]. Он даже давал секретные сведения Путятину и заслужил доверие русских.

Пальмерстон снова обратился к Смиту:

— Олкок сейчас назначен послом в Японию, и вы должны взять на себя его дела. Круг вашей деятельности расширяется. Вы получаете повышение и займете в ваши молодые годы новое положение. За сбором «интеллидженс» — огромное будущее в будущем мире политики. Вы молоды, хотя вы и старше Сибирцева. Он ваш соперник, и для успеха вашего дела вы должны это знать и помнить, что он всю жизнь будет вам мешать и будет вам связывать руки. Я надеюсь на вашу изобретательность. Русские энергично изучают все, что мы предпринимаем в Китае. Вы правы, что следили за Сибирцевым. Он весьма опасен. Но теперь заключен мир, и мы не можем взять его без улик. А улик он вам не даст. Но с русским шпионом надо быть беспощадным. Довольно давать им повод околпачивать общество свободы… Сибирцев знает языки. Сейчас он в Лондоне, тут его нельзя трогать. Он нам не нужен и не опасен, пока не появится в Китае. Китайцы — коварный народ, а он им доверяет, судя по вашим словам.

«Что желал сказать лорд Пальмерстон?» — подумал Смит.

— Мы знаем его учителя Путятина, опытного атташе, — продолжал Пальмерстон. — Он также не дает нам улик, мы не можем придраться к нему. Он так же, как и молодой Сибирцев, женат на дочери нашего виднейшего военно-морского чиновника в адмиралтействе, который вне всяких подозрений. Сибирцев на этом пути по указанию Путятина. Женитьба на англичанке! Ах, эти русские моряки!

— Да. Путятин способствовал их браку, он одобрял и поддерживал Сибирцева в его желании жениться на англичанке.

— Это древнее изобретение шпионов. Русские тут пороха не выдумали.

Смит с замечательной точностью, по датам и по фактам изложил все, что знал, о пребывании Сибирцева в Тяньцзине, где в 1858 году произошло заключение трактатов. По всем сведениям, Путятин сам шпионил через китайцев там и до сражения. А после Тяньцзиня он сразу явился в Гонконг. Он, как это говорится у русских, «насобачил» молодого офицера, который был сердцеедом и не просто знаком с Энн Боуринг, когда сидел у англичан в плену.

Смит говорил не о предположениях и догадках, он располагал верными сведениями.

— Из ваших слов можно понять, — заметил Пальмерстон, — что в Гонконге русские так опутали губернатора, что он сам, по сути, способствует их шпионам.

Путятин — атташе, имеет дипломатический статус. Но Путятин стар, у него все в прошлом. Он и не знает новых изобретений, мало сведущ в науках, которые на службе у наших военных моряков и артиллеристов. А Сибирцев молод, все знает, он очень опытен, он понимает в машинах, знает китайский и японский языки, женат на англичанке, но у него нет статуса неприкосновенности. Однако он осторожен. Это стреляный воробей.