Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

Если с литовской стороны всё содействие ограничивалось набегом А. Мурашки, то с коронной всё ограничивалось тем, что Ян Собеский послал в Дымир полковника Яна Пиво с отрядом, поручив ему взаимодействовать с русскими воеводами. Пиво со своим отрядом участвовал в походе Петра Измайлова на Остер, а затем сжег местечко Стайки, подчинявшееся власти Петра Дорошенко. Людям его отряда было выдано в Киеве жалованье[1408]. Эти действия хотя и были полезны для киевского воеводы П. В. Шереметева, но совсем не соответствовали ни обещаниям правящих кругов Речи Посполитой, ни размаху событий. К этому следует добавить, что сам полковник откровенно говорил, что если на его действия станут жаловаться и Дорошенко, и крымский хан, то Собеский «называть его учнет своевольником». Из этого ясно следовало, что Речь Посполитая уклоняется от какого-либо открытого выступления против Дорошенко или против татар.

Своего рода заключительным аккордом переговоров о выполнении союзных обязательств стали разговоры Вас. Мих. Тяпкина с Михаилом Пацем в Гродне. Встреча состоялась в начале октября, когда гонец, посланный А. Л. Ординым-Нащокиным в Варшаву, остановился на пути в этом городе. Когда зашла речь о том, что Речь Посполитая не выполняет союзных обязательств, гетман Пац заявил, что по договору Речь Посполитая обязана выступить лишь в том случае, если 20-тысячная русская армия будет находиться на землях между Бугом и Днестром[1409]. Герман в данном случае лишь повторял мнение ведущего коронного политика подканцлера А. Ольшовского[1410]

. После данных ранее обещаний вряд ли такое заявление могло быть позитивно воспринято русской стороной.

На переговорах в ноябре 1668 г. в Гадяче представители Дорошенко спрашивали Феофила Бобровича, зачем царь держится за союз с Речью Посполитой, ведь по заключенному договору следовало «бунты сносить, совокупясь вместе», а когда началось восстание, «сколько, де, с Полши дано помочи, а великому, де, государю не без убытку и ратным людем великого государя не без урону»[1411]. Отвечать на эти доводы было нечем, а после прихода в Москву сообщений об отречении Яна Казимира и начале «бескоролевья» на планах получения помощи из Речи Посполитой можно было поставить крест.

В начале ноября царь получил от А. Л. Ордина-Нащокина грамоту с поздравлениями по поводу побед, одержанных русскими войсками на Украине[1412]. После таких побед, – писал он, – «благодарение Божие» по отношению к России «явно не точию бусурманом, но и християнским соседям, мыслящим злая». Одержав победы, русские войска защитили не только Россию, но и Речь Посполитую, так что царя можно назвать «не словом, а самым делом защитителем Коруны Польские». А сколь бы велика была победа, если бы «в случении и польские войска были». А. Л. Ордин-Нащокин писал, что милость Божия всё это за «союз святый учинила» и что злым соседям «от Господа Бога дарованы тебе, великому государю, с польской Коруною союз страшен и от Великой Росии никогда им такой боязни не бывало», но это была хорошая мина при плохой игре. В конце концов и он вынужден был признать, что «полские стороны тот союз в случении войск не исправлен».

Таким образом, перед Россией вырисовывалась перспектива борьбы с Османской империей в союзе с государством, ненадежность которого как союзника ярко обнаружилась в событиях 1668 г. Между тем на союзе с этим государством основывался весь русский внешнеполитический курс после заключения Андрусовского перемирия. Положение усугублялось тем, что ненадежность Речи Посполитой как союзника стала обнаруживаться и на других направлениях русской внешней политики.

Глава 10. «Бескоролевье» в Речи Посполитой и Россия

При оценке широких внешнеполитических проектов, выдвигавшихся в Москве на рубеже 1667/1668 гг., следует принять во внимание, что в то время, по мнению русских политиков, существовали реальные шансы того, что русско-польский союз удастся скрепить династической унией.

Уже в середине 60-х гг. XVII в. в Москву, как уже отмечалось выше, поступали известия, что широкие круги шляхты в Великом княжестве Литовском хотели бы видеть преемником старого и больного Яна Казимира царевича Алексея Алексеевича. Такие сведения снова начали поступать в Москву после заключения Андрусовского договора.