Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

На эту сторону дела позволяют пролить определенный свет донесения иностранных дипломатов. К концу 1667 г. иностранные дворы стали обсуждать возведение царевича на польский трон как реальную возможность и принимать меры для противодействия. Так, курфюрст Фридрих Вильгельм уже в январе 1668 г. предписывал своему резиденту в Варшаве И. Ховербеку убеждать шляхту, что выбор царевича приведет шляхту к войне с соседями, прежде всего с Османской империей[1460]. Дворы требовали от своих дипломатов сообщений о русских предложениях Речи Посполитой, и такие сообщения на рубеже 1667/1668 гг. были отправлены. Ряд сообщений исходил от папского нунция А. Пиньятелли. Уже в декабре 1667 г., сообщая о приезде в Варшаву посольства во главе с Б. И. Нащокиным, он записал, что послы привезли с собой «di larghe promesse», что в случае выбора царевича Речи Посполитой будет возвращена бо́льшая часть утраченных земель и выплачены крупные суммы денег, а 1 февраля 1668 г. им же была отправлена депеша, что царевича предполагают отправить в Польшу, чтобы он познакомился с ее политическим строем и католической верой

[1461]. В конце 1667 г. и французский резидент П. де Бонзи сообщал, что сын царя должен принять католицизм и вернуть Речи Посполитой утраченные земли[1462]

.

Сопоставление с приведенными выше свидетельствами русских источников показывает, что подобных предложений русская сторона вовсе не выдвигала. Сообщения иностранных дипломатов из Варшавы отражали (хотя авторы сообщений этого не понимали) те представления об условиях возможного соглашения с Россией, которые курсировали и в политической элите Речи Посполитой, и в более широкой среде шляхты. Выше уже отмечалось, что получившая к середине 60-х гг. XVII в. в среде литовской шляхты поддержку идея возвести на трон царевича уже в то время соединялась с расчетами, что таким путем Великое княжество Литовское получит назад утраченные земли. С этого времени представление о том, что каждое соглашение с Россией должно привести к пересмотру условий Андрусовского договора, стало прочной частью сознания политической элиты. Ярким примером может служить «diskurs» А. М. Фредро, написанный, когда после смерти в мае 1667 г. королевы Людовики-Марии в Польско-Литовском государстве обсуждался вопрос о возможном новом браке короля Яна Казимира. В своем рассуждении А. М. Фредро предлагал женить своего монарха на дочери царя, так как таким образом «sine sanguine» Речи Посполитой будут возвращены Смоленск, Заднепровье, Киев[1463]. Характерно, что при этом видному политику не приходило в голову, что Алексей Михайлович может не захотеть устройства брака своей дочери ценой таких уступок. Тем более шляхта была уверена, что царь пойдет на самые значительные жертвы, чтобы увидеть своего сына на польском троне. Эта уверенность, как это неоднократно бывало в истории русско-польских контактов в прошлом, приводила к тому, что в циркулировавших по стране слухах надежды и расчеты шляхты принимали форму предложений, якобы исходивших от русских дипломатов.

Затем эти сообщения попадали на страницы донесений дипломатов, создавая у разных европейских правителей впечатление, что царь Алексей Михайлович готов на самые большие жертвы, чтобы возвести своего сына на польский трон.

Распространению таких убеждений способствовало появление на рубеже 1667/1668 гг. и распространение по Европе сообщений о планах соглашения Романовых и Габсбургов относительно польского трона. Сведения эти собрал и проанализировал в своей монографии 3. Вуйцик.

Вскоре после посещения И. А. Желябужским Вены в «Gazette de France» от 1 ноября н. ст. 1667 г. появилось сообщение, что посол заявил императору о намерении царя оказать Польше помощь людьми и деньгами, если его старший сын будет избран преемником Яна Казимира. Это сообщение в последующих номерах «Gazette» получило дополнения. В номере от 22 ноября было отмечено, что Желябужский предложил заключить брак между царевичем и одной из родственниц императора. Другие детали добавляет сообщение в «Theatrum Europaeum». Здесь читаем, что если император поможет царевичу занять польский трон, он получит несколько миллионов гульденов и 40-тысячную армию «zu Jhrer Kay Mtt. Diensten». Наконец, в номере «Gazette» от 29 ноября отмечено, что император не дал определенного ответа Желябужскому, обещая обдумать эти предложения и дать ответ позднее[1464]. В декабре 1667 г. известия о таких переговорах дошли до Варшавы[1465].