Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

К таким пессимистическим выводам привело А. Л. Ордина-Нащокина знакомство с «вестовыми письмами» из Риги. Этот документ был им немедленно отправлен в Москву и к концу июля, когда решался вопрос о поездке на сейм, был, несомненно, известен дьякам Посольского приказа. Однако эти опытные в дипломатических делах люди как будто отнеслись к этому важному сообщению без того внимания, которого оно заслуживало. Как представляется, в данном случае вступили в дело факторы, не имевшие отношения к большой политике.

Когда в 1667 г. Алексей Михайлович передал под управление А. Л. Ордина-Нащокина Посольский приказ, новый начальник сменил на этом посту думного дьяка Алмаза Иванова, а все остальные заседавшие в приказе дьяки – Л. Голосов, Г. Дохтуров, Е. Юрьев – остались на своих местах. Это были люди, действия и предложения которых новый канцлер в течение ряда лет подвергал постоянной критике. Новый глава приказа оказался в положении, когда необходимо было приложить усилия, проявить терпимость и понимание, чтобы обеспечить себе лояльность подчиненных, однако терпимость по отношению к людям, придерживавшимся других взглядов, вовсе не была свойственна А. Л. Ордину-Нащокину. В 1666 г. Г. Дохтуров и Л. Голосов участвовали в переговорах со шведами на Плюсе и заключили договор, условиями которого он был не доволен. 2 апреля 1667 г., т. е. вскоре после назначения А. Л. Ордина-Нащокина «посольских дел оберегателем», шведский резидент Эбершельд сообщал в Стокгольм, что, посетив приказ, новый начальник заявил подчиненным ему дьякам, что он предпочел бы умереть, чем подписать такой договор[1519]. Отношения складывались таким образом, что у подчиненных стало появляться желание не помогать своему главе, а постараться избавиться от него. Побывавший в январе 1669 г. в Москве шведский посланец Ф. Кронман сообщал, что противники добиваются удаления А. Л. Ордина-Нащокина от двора, чтобы он стал либо воеводой в Смоленске, либо послом в Польше[1520]

.

Таким образом, есть основания видеть в сделанном канцлеру предложении коварный ход дьяков Посольского приказа. Посланный на сейм для переговоров в таком «великом деле», как избрание царевича польским королем, А. Л. Ордин-Нащокин должен был потерпеть там позорную неудачу. Это лишило бы его доверия царя, и дьяки бы так избавились от неугодного начальника. «Вести» из Риги, судя по имеющейся на них помете, были зачитаны царю и членам думы[1521], но, по-видимому, дьякам удалось убедить их, что этому сообщению не следует придавать значения.

А. Л. Ордин-Нащокин, как видно из его отписок, сразу понял, кто стоит за этой инициативой. Неслучайно в своей отписке царю переданные ему предложения он назвал «нарядом нынешнего Посольского приказа», а в еще одной отписке, отправленной вслед за первой, повторяя прежние аргументы, он с возмущением писал о том, что думные дьяки сначала «говорили, что не ведают, для чего в Курлянди и съездам быти», «а теперь великим принуждением из Посольского приказу писано, чтоб того сеймового времяни не пропустить»[1522]. В начале 1669 г. Ф. Кронман сообщал, что, вернувшись в Москву, глава Посольского приказа выступил против Герасима Дохтурова, обвинив его во взяточничестве[1523]

.

В августе 1668 г. у А. Л. Ордина-Нащокина появились новые серьезные основания, чтобы придерживаться занятой позиции. К этому времени он получил от гетмана Паца «пункты» – официальный документ с изложением условий, на которых Пацы и их сторонники готовы были возвести царевича на польский трон[1524].

В основном эти условия повторяли то, что содержалось в «вестях» из Риги: царевич должен отказаться от наследственных прав на русский трон и принять католическую веру; царь должен вернуть Речи Посполитой все земли, которые он ранее «войною одержал», выплатить долги и жалованье войску и внести в казну Речи Посполитой «для приятства» три миллиона. Царь должен был разрешить также провести переговоры об унии церквей, «как объявили патриархове», и сделать так, чтобы католикам «было повольно быти в Московском государстве». Наконец, в «пунктах» речь шла о поднесении даров сенаторам – сторонникам царевича, «чтоб им было чем иных дарить». Среди них были названы гетманы и канцлеры, воевода иновроцлавский, титулярные воеводы Киева и Чернигова.

В заключение «пунктов» поднимался вопрос о военной помощи Алексея Михайловича своим сторонникам. О такой возможности речь шла уже на беседе одного из приближенных гетмана с русским гонцом С. Полковым в апреле 1668 г. Теперь предлагался уже конкретный план действий. В «пунктах» указывалось, что Швеция и Бранденбург выступят в поддержку французского кандидата, так как «швед опасаетца для Лифлянт, а курфирст – для Прус». Нужно поэтому, чтобы царь направил одну армию на границу с Ливонией, а другую «под Киевом по сю сторону Днепра». Таким образом, царь должен был не только отдать большие земли и огромные суммы денег, но и вступить в крупный международный конфликт, чтобы с помощью своего войска утвердить у власти в Речи Посполитой группировку Пацев.