Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

А. Л. Ордин-Нащокин продолжал держаться избранной линии. Не желая осложнения русско-польских отношений накануне ожидавшихся мирных переговоров, он никак не реагировал на переданные ему «пункты», на что позднее гетман жаловался В. М. Тяпкину.

Благодаря позиции, занятой главой Посольского приказа, сейм, на котором 15–16 сентября 1668 г. была осуществлена формальная процедура отречения Яна Казимира от престола, прошел без всякого участия русских дипломатов. Здесь было принято решение о созыве в ноябре 1668 г. конвокационного сейма, на котором было бы установлено время выборов нового короля.

Когда отречение Яна Казимира стало фактом, а перспектива близких выборов – реальностью, борьба между сторонниками отдельных кандидатов усилилась. В «цесарских курантах», попавших в Посольский приказ, говорилось, что на сеймике в Великой Польше сенаторы заявили, что готовы выбрать татарского хана, но только не царевича[1525]. Одновременно стали распространяться слухи, что сторонники Алексея Алексеевича готовы даже прибегнуть к силе, чтобы добиться своих целей. В сентябре 1668 г. бранденбургский резидент И. Ховербек сообщал, что «московская партия» попытается добиться своего «силой» (mit Gewalt)[1526]. Тогда же шведские агенты сообщали, что литовцы с помощью русских войск намерены возвести царевича на трон[1527]

. Такие слухи дошли и до нунция, пытавшегося проверить, не собираются ли на границе русские войска[1528]. Сопоставление этих сообщений с содержанием «пунктов», переданных А. Л. Ордину-Нащокину, показывает, что определенный элемент истины в этих слухах был.

Однако решиться на такие действия Пацы и их сторонники могли лишь после заключения соглашения с русской властью. Именно сентябрь – начало октября 1668 г. были отмечены их настойчивыми попытками искать контактов с русскими представителями. Такие попытки были предприняты уже во время заседаний сейма, когда в Варшаве находился русский гонец А. Карандеев, приехавший добиваться совместных действий обоих государств на Украине.

12 сентября, уже после окончания заседания сейма, его посетили литовский референдарий К.-П. Бжостовский и Иероним Комар «и многие шляхта», предлагавшие, чтобы царь выслал на конвокационный сейм своих послов, «потому что Коруны Польской и Княжства Литовского говорят, чтоб быть у них королем великому государю царевичю»[1529]. Несколько дней спустя более серьезную попытку предпринял сам гетман М. Пац, встретившийся 19 сентября в Гродно с ехавшим в Варшаву русским резидентом В. М. Тяпкиным[1530]. Гетман выражал удивление, что после отправки к А. Л. Ордину-Нащокину «пунктов» не получил от него никакого ответа, и обещал, что «пункты» будут вновь посланы к главе Посольского приказа с теми изменениями, которые внесли в них участники сейма.

Как и шляхта в Варшаве, гетман советовал отправить на конвокацию послов «с обетницами… со многою казною из дарами». Миссия эта должна была носить тайный характер, официально послы должны были просить помощи русским войскам на Украине. Гетман объяснял, что литовское войско не пошло на Украину, так как здесь опасаются «соседов и хищников, желателей на польское государствование», и снова просил выслать войска на границу с Ливонией, «чтоб швед не мыслил чрез мечь посполу с единомысленники приятеля своего (французского короля. – Б. Ф.

)… над Полшею панствовать».

Некоторые высказывания Паца в этой беседе были ответом на шаг, предпринятый незадолго до этого А. Л. Ординым-Нащокиным. Стремясь избежать прямого столкновения со сторонниками выбора царевича, столкновения, которое затруднило бы предстоявшие переговоры, он сказал курляндскому герцогу, что у царя нашлось бы достаточно денег для приобретения симпатий избирателей, но царь никогда не станет убеждать царевича переменить веру[1531]. Очевидно, именно в ответ на это М. Пац предлагал прислать «для диспутации о вере к арцыбископу людей мудрых» и заверял, что хотя «станы» хотят, чтобы будущий государь был католиком, но, «каки увидят себе обетницы и подарки многие», то их настроения могут измениться.

В Москве, несмотря на замечания А. Л. Ордина-Нащокина, вопрос об избрании царевича не снимали с повестки дня. В сентябре русскому канцлеру был отправлен перечень вопросов, на которые царь хотел бы получить ответ[1532]. Среди прочего в этом перечне читалось: «О обрании государя царевича, что говорит, мочно то дело ныне делать или впред или нет, и будет мочно, когда и как, а будет не мочно, для чего не мочно»[1533]. «Посольских дел оберегатель» отвечал, что сначала необходимо добиться заключения «вечного мира», «а обрание без того дела так же будет, как было и под Вилною»[1534].