Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

К выполнению царских инструкций А. Л. Ордин-Нащокин приступил на встрече с комиссарами 18 сентября. Он начал с предложения уступить Канев, но комиссары сочли это незначительной уступкой («то место пустое»). Затем состоялась «тайная» встреча «великого» посла с комиссарами, где он говорил «от себя», что можно было бы заключить соглашение, что Киев будет отдан «без договору» по истечении срока перемирия. Один из комиссаров, Я. А. Храповицкий, отметил в своем дневнике, что они возвращались со встречи «cum spe (т. е. с надеждой. – Б.Ф.) wrócenia Kijowa»[599]

, однако на позицию комиссаров на переговорах сделанное предложение не повлияло. Они продолжали настаивать на уступке Украины «по Чернигов».

Инструкции от 12 сентября не были, однако, последним словом по вопросу о Киеве. 30 сентября послам были отправлены новые инструкции, существенно менявшие содержание прежних указаний. В них повторялись предложения о сохранении за Россией на Правобережье только Киева с округой и возможности отдать Киев по истечении срока перемирия, но возможность передачи Киева сразу по заключении соглашения исключалась. Любой ценой в Москве стремились удержать Киев под своей властью. «Великому» послу снова предписывалось предлагать крупные суммы денег за Киев и Динабург[600].

Осенью 1666 г. переговоры продолжались в ожидании начала работ сейма, который должен был собраться в начале ноября (по н. ст.). Принятые на нем решения могли иметь важное значение для исхода русско-польских переговоров. На посольском стане А. Л. Ордин-Нащокин задавался вопросом, как повлиять на участников сейма, чтобы они согласились заключить мир на приемлемых для России условиях. В середине сентября он предложил царю попытаться повлиять на участников сейма через Е. Любомирского и Б. Радзивилла, избранного послом на сейм от Новогрудского повета, которые могли «Речь Посполитую к перемирью и целому миру приводить»[601]

.

Представление о Любомирском как политике, желающем заключения мира с Россией, сложилось у «великого» посла, по-видимому, под влиянием приходивших к нему сообщений времени «рокоша». Симпатизировавшая Любомирскому литовская шляхта связывала с ним свои надежды на скорое заключение мира с Россией, и, по-видимому, это и убедило А. Л. Ордина-Нащокина, что этот влиятельный магнат желает мира с Россией. А так как ему было известно, что у курфюрста Фридриха Вильгельма и у Богуслава Радзивилла «тайные ссылки и дружба большая» с Любомирским, то такие представления переносились и на литовского политика. 25 сентября А. Л. Ордин-Нащокин обратился с письмом к будущему послу на сейм, сообщая, что и он, и царь стремятся к миру с Речью Посполитой, но комиссары «лениво» ведут переговоры, «отзываясь сложенным сеймом в Варшаве, и пострахи пущают войною». Он выражал надежду, что и курфюрст, и Радзивилл будут содействовать на сейме установлению мира. Он объявлял клеветой «злых людей» утверждение, что, ведя войну, Любомирский искал помощи царя. Письмо содержало похвалы достоинствам Любомирского, которого «великий» посол называл «истинным сыном отчизны»[602]. Очевидно, предполагалось, что письмо может стать известным Любомирскому.

Письмо было послано 27 сентября в Динабург для пересылки в Восточную Пруссию[603]

. Неизвестно, дошло ли оно до адресата. На сейме, судя по поступившим на посольский стан сведениям, Богуслав Радзивилл играл активную роль, но не ту, которую ему предназначал А. Л. Ордин-Нащокин.

В письме к Богуславу Радзивиллу Я. А. Храповицкий излагал соображения комиссаров о том, что могло бы привести к успешному окончанию мирных переговоров. Такую роль могли бы сыграть события на Украине, если бы она освободилась от русской власти, а также приход на границу литовского войска[604]. События на Украине не оправдали возлагавшихся на них надежд, поэтому особое значение приобретал вопрос о выходе к границе литовского войска. Войско, возвращавшееся по окончании «рокоша» из Польши к 23 сентября н. ст., разместилось в районе Минска[605]

. Еще за день до этого комиссары обратились к командовавшему этим войском гетману Пацу, чтобы он шел к границе, обращение было повторено 6 октября н. ст.[606]

29 сентября комиссары передали А. Л. Ордину-Нащокину адресованное им письмо М. Паца[607]. Пац выражал недовольство тем, что «неприятель» «не показывает охоты» к миру и только тянет время, чтобы создать благоприятные условия для возобновления войны. Комиссары просили его не переходить с войсками Березину, и он так и поступил, но переговоры не приводят к результату. Поэтому он просил комиссаров, чтобы переговоры «тотчас кончили или дале войск в отчизне не держали». В конце письма говорилось, что польские войска «идут за Днепр, где, с казаками и татарами соединяясь, учнут Речи Посполитой на пользу промышлять». В этих условиях и литовское войско не может бездействовать.