Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

К отправке посольства в Данию приступили достаточно рано. Посольский наказ был составлен уже к 18 апреля[768], хотя сам посланец Семен Алмазов смог двинуться в путь лишь в июне[769]. В грамоте королю Фредерику III от 31 мая, как и в грамотах, адресованных в другие государства, сообщалось о заключении Андрусовского соглашения, но, кроме того, в ней была выражена надежда, что король «по прежней братолюбной и соседственной дружбе» согласится выступить посредником на будущих переговорах о «вечном мире»

[770]. Это обращение показывает, что в Москве продолжали относить Данию к числу дружественных государств, и не в последнюю очередь потому, что она рассматривалась как противник Швеции. Неслучайно в наказе С. Алмазову (к сожалению, он сохранился не полностью) ему поручалось собрать сведения «про дацкого и про свейских людей и про цесаря, что меж ими делаетца и чево вперед чаять, миру или войны»[771].

В этой связи встает вопрос, в какой мере посольство было связано с антишведскими планами А. Л. Ордина-Нащокина. Основания для таких предположений дает то место в царской грамоте, где выражалась надежда, «чтоб впредь купецкими людми с окрестными государствы торговые промыслы множились»[772]

. Однако в сохранившихся фрагментах наказа С. Алмазову нет никаких указаний, касающихся этой темы, и в ответе Фредерика III это место в царской грамоте не встретило никакого отклика. Очевидно, в 1667 г. А. Л. Ордин-Нащокин еще не пытался привлечь к своим антишведским планам Данию. Однако утверждать это с полной уверенностью нельзя, так как сохранилась лишь часть наказа С. Алмазову и совсем не сохранился его статейный список.

Более определенные выводы в этом отношении позволяют сделать хорошо сохранившиеся материалы посольства в Пруссию. В грамоте, адресованной курфюрсту, также говорилось о надежде, «чтоб впредь меж купецкими людми с окрестными государствы торговые промыслы множились»[773], а в ответной грамоте Фридриха Вильгельма выражалась готовность использовать свои силы «на исправление нынешние оставленои торговли»[774]. Однако тема торговли совсем не затрагивалась ни в наказе В. Баушу, ни во время его переговоров с курфюрстом и его советниками.

Таким образом, помещая в своих грамотах в Данию и в Пруссию декларации о необходимости свободного развития торговли, А. Л. Ордин-Нащокин весной – летом 1667 г. не стремился привлечь эти государства к каким-либо конкретным действиям по отношению к Швеции.

В отличие от Дании и Бранденбурга, Англия к середине 60-х гг. XVII в. уже не принадлежала к кругу дружественных России государств. Отношения опасно осложнились из-за отказа русской стороны вернуть Московской компании привилегии на беспошлинную торговлю, отобранные у нее в связи с казнью Карла I. Холодный прием посольства Дашкова, посетившего Англию в конце 1665 г., и привезенные им известия о подготовке совместного нападения английского и шведского флотов на Архангельск не способствовали потеплению отношений. Всё же стороны избегали углубления конфликта. В связи с начавшейся англо-голландской войной 29 декабря 1665 г. Карл II обратился к царю с просьбой не разрешать голландским купцам покупать в Архангельске корабельный лес и другие «корабельные припасы»[775]. Русское правительство эту просьбу удовлетворило, но одновременно запретило английским купцам посещать Архангельск, ссылаясь на эпидемию чумы в Англии. Так Россия сохранила нейтралитет по отношению к англо-голландской войне. С грамотой, извещавшей о принятых решениях[776]

, в конце июня 1666 г. был отправлен находившийся на русской службе шотландец полковник Патрик Гордон, который записал в своем дневнике, что выбор пал на него, так как «не нашлось ни одного русского, кто желал бы отвезти» этот документ[777]. Весной 1667 г., когда приступили к подготовке посольств в Европу, о результатах поездки не было известно[778].