Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

Отписки, приходившие в первые дни после отсылки грамот, не содержали успокоительных известий. 5 июля в Москву пришло сообщение П. В. Шереметева, что казаки и запорожцы собирают раду, «что у них в малороссийских городех воеводам и великого государя ратным людем не быть». Казаки недовольны тем, что все доходы поступают воеводам, «а им, казаком, государева жалованья не дают»[892]. Намерения казаков собраться на раду вызывали недовольство казацкой верхушки. Сохранился рассказ приехавшего из Чернигова в Киев 6 июля капитана о столкновении черниговского полковника Демьяна Многогрешного с казаками его полка, когда он говорил: «Пора, де, вашим казацким радам перестать, а о войсковых делах боярин и гетман, буде что надобно, станет думать с одними полковниками»[893].

Вместе с тем, как сообщал П. В. Шереметев в другой отписке, тоже доставленной 5 июля, и левобережная старшина во главе с гетманом Брюховецким все более резко стала выражать недовольство существующим положением. Полковники жаловались на то, что воеводы «чинят казакам налоги и в их казацкие права вступаютца», а Брюховецкий обвинял воевод в том, что они «отняли мельницы», доходы с которых шли на содержание полковников. П. В. Шереметев докладывал царю, что к гетману в Гадяч собираются «всех городов полковники и сотники, лутчие люди»[894].

Под влиянием этих известий в Москве было принято решение снова послать царские грамоты в казацкие полки. Подготовленный А. Л. Ординым-Нащокиным обширный текст, датированный 27 июля[895], был скоро отправлен на Украину.

Хотя новые грамоты по размерам текста значительно превышали документы, ранее посланные на Украину, в них в гораздо более пространной форме излагались те же мысли и доводы, что и ранее. Здесь снова подчеркивалось, что русские войска постоянно защищали Левобережье «от наступления бусурманских нахождений», и теперь с этой же целью царь держит на Украине свои войска, и что он положил конец многолетней войне. Тем самым жители малороссийских городов обеспечены «вечно и немятежно от наступающих войск орды» и могут быть теперь «милосердием покою святого удовольствованы в пожитках домовых».

Царь ожидал, что все это «у вас в радость и великую славу принято будет», однако теперь он с удивлением узнал, что «смятение во всем поспольстве всчинаетца и хотите раду чинить без… великого государя указу». Жителей Левобережья призывали «престать от такового злого начинания». Огонь следует не огнем тушить, а «заливать тот пламень мирною водою». В грамоте содержалось обращение к полковникам и другим начальным людям, чтобы они «малоумных людей от злого начинания к обращению правды приводили».

Как и в более ранних документах, дело не ограничивалось описанием благ, которые принесет наступающий мир, который не следует нарушать неразумными действиями. В грамоте с ударением говорилось, что теперь установлен прочный мир и султан, и хан, «яко соседи пограничны», хотят «в почтенном мирном величестве пребыти», и «отступники» не могут рассчитывать на их помощь. Раздавались и угрозы, что следует не допускать того, чтобы «великих христианских обоих славных государств» – России и Речи Посполитой – «многие рати в ваши краи не порушились». Грамоты заканчивались выражением надежды, что жители малороссийских городов находящиеся в этих городах русские войска будут «хлебными запасами… по достоинству без оскорбления кормить».

Таким образом, все ограничивалось снова указаниями на блага мира и разъяснениями, что в сложившемся положении бесполезно противодействовать совместным решениям «великих государей». О каких-либо реформах, каких-либо уступках речи не было.

При обсуждении документа в думе, по-видимому, возникли какие-то трения, так как на черновике документа имеется помета: «А июля в 12 день великий государь слушал, а бояре порочили»[896]. Возможно, оппоненты главы Посольского приказа выражали сомнение в том, что подобный документ сможет способствовать прекращению волнений, однако в конце концов предложенный текст был одобрен и подготовленные грамоты отправлены в Киев. Положение продолжало восприниматься как серьезное. В том же начале июля Ю. Н. Барятинскому был послан приказ «идти в малороссийские городы против неприятельских людей тотчас»[897]

. Извещая П. В. Шереметева о посылке грамот из Москвы, его настоятельно просили, чтобы до прихода войск воеводы «промысел всякой чинили, приводя» жителей «к послушанию, не допустив до крови»[898]. 18 июля Ю. Н. Барятинский выступил в поход из Белгорода к Ахтырскому городищу. Туда должны были прийти и присоединиться к его армии полки из Слободской Украины[899].