Возвращая к жизни. Истории реаниматолога из «петербургского Склифа»

В Америке, например, акушер тоже самая рискованная специальность с точки зрения возможных судебных исков, но там система другая. Там услуги по ведению беременности и родов оплачивает либо сама роженица, либо ее семья. Это огромная сумма. Но у них есть возможность и отсудить часть этих денег, если что-то пошло не так. Если американскому акушеру вчинят иск, за него расплатится страховая компания. У него есть страховка, покрывающая все возможные риски – что-то вроде нашего автомобильного КАСКО. Мы тоже попробовали пойти этим путем. Наша Федерация анестезиологов и реаниматологов пару лет назад обратилась к страховым конторам с вопросом: сколько стоит в Петербурге застраховать специалиста нашей профессии? Дальше мы хотели обращаться к властям с просьбой застраховать анестезиолога за счет бюджета – ведь мы же бюджетные служащие. Но до этого даже не дошло. Мы споткнулись еще на первом этапе – все страховые компании как одна нам отказали. Даже рассчитывать возможную сумму страховки не стали, объясняя это тем, что риски велики, а перспективы туманны.

То есть у нас в стране позаимствовали только часть американской системы – ту, которая увеличивает риски врачей, а вторую часть, уравновешивающую эти риски, категорически перенимать отказались. А ведь врач может неправильно лечить вовсе не потому, что делает это злонамеренно или халатно. У него может не быть оснащения. Например, больного с черепно-мозговой травмой привезли в больницу, где нет КТ. Следовательно, врач может пропустить скрытые повреждения. Направление непрофильного больного в необорудованный стационар – это ошибка в организации первой помощи. Нет оснащения, не хватает лекарств, занижены тарифы (нормальное полноценное лечение этой болезни стоит миллион, а за него по так называемому тарифному соглашению платят 80 тысяч), но крайним все равно будет врач, которому не повезло дежурить в данную конкретную ночь. Так у нас принято.

А судьи кто?

И еще очень важный вопрос: кто может оценивать ошибку врача? Если разбился самолет, в состав комиссии по расследованию летных происшествий в числе других экспертов обязательно войдут самые опытные летчики. Они будут анализировать данные с «черного ящика». В медицине не так. По крайней мере в отечественной медицине. И мы уже столкнулись с системной проблемой – недобросовестностью экспертов, разбирающих медицинские конфликты. У нас как происходит – если тяжба гражданина с клиникой выходит на уровень прокуратуры, та обращается в центральное бюро судмедэкспертизы. Сотрудник бюро, которому поручили расследование, собирает бригаду, в которую обязательно входит медик. Вот только он может не иметь отношения к рассматриваемой области медицины. Допустим, всю жизнь оперировал животы не в экстренной, а в плановой хирургии, а ему дают на рецензию историю из ожогового центра. И вот тут возникает вопрос этики. Я ни за что не возьмусь писать заключение по конфликтной ситуации, в которой не являюсь специалистом. А кто-то возьмется, потому что за работу в такой бригаде платят деньги. Разобрал несколько случаев – получил неплохую прибавку к зарплате. Конкретная история: нашему анестезиологу вменили в вину осложнение, которое случилось во время операции – больной умер. А эксперт написал заключение о том, что «врач был неправ», сославшись на книгу 1974 года выпуска. Извините, но с тех пор в анестезиологии все уже десять раз поменялось. С таким же успехом можно было сослаться на упомянутый мною учебник Вершинина 1952 года, рекомендовавший вводить пациенту под кожу коньяк. Мы в итоге добились повторных экспертиз и доказали невиновность нашего врача. Но это отняло много сил и времени – эпопея длилась больше года. Во всем мире экспертов назначает профильная общественная организация врачей. Например, в Федерации анестезиологов и реаниматологов, где я состою, знают и могут порекомендовать лучших специалистов в этой области. Если разбирается конфликт, связанный с родами, то было бы логично обратиться в общественную организацию акушеров. И так далее. У нас же полный хаос в этом вопросе.

Врачи и наркотики

В начале 2000-х годов в России была развернута очень жесткая борьба с медицинскими наркотиками. Проводились рейды милиции, на врачей заводились уголовные дела. Помните, был большой скандал, когда из-за отсутствия обезболивающего застрелился адмирал. Для общества тогда врачи, лишившие адмирала спасительного лекарства, однозначно были мерзавцами. Это пример упрощенной реакции на проблему. Общество не знало, что между обезболивающим лекарством и больным было законодательно выстроено очень много преград, а врача в этой цепочке сделали крайним.