Время и случай

25 июня Словения и Хорватия объявили о своей независимости. Югославская народная армия двинулась через Хорватию на словенскую границу с Австрией. Опираясь на мандат, полученный на встрече министров и Комитета старших должностных лиц СБСЕ в Берлине, в Югославию устремились представители ЕС. Быстро была организована миссия для наблюдения за прекращением огня, а затем начато и политическое посредничество между правительством СФРЮ, Словенией и Хорватией. В этих целях «тройка» ЕС 7 июля направилась на Бриони и предложила югославам убрать части Югославской народной армии с северной границы, отвести ЮНА и республиканские воинские формирования в казармы, прекратить применение силы, начать 1 августа переговоры между республиками о политическом урегулировании конфликта, разразившегося после решения о независимости Словении и Хорватии и ввода в северные районы Словении частей ЮНА.

Решение было, безусловно, конструктивным. Однако весь вопрос состоял в том, как оно будет соблюдаться. Вскоре стало ясно, что словенцы и хорваты не очень торопятся его выполнять, а «тройка» не очень склонна нажимать на них, предпочитая ругать ЮНА и коммунистическое центральное правительство Югославии. Кризис в СФРЮ с каждым днем обострялся и обнаруживал черты, весьма напоминавшие обстановку в нашей собственной стране.

Нам нельзя было сидеть сложа руки. Развал Югославии грозил дестабилизацией на Балканах и даже в Европе. В Югославии у нас были большие интересы. По традиции югославы придавали нашей позиции, нашему слову большое значение. В го же время было ясно, что особенно много мы сделать все равно не сможем, учитывая наше внутреннее положение и нараставшую финансовую и экономическую зависимость от наших западных партнеров.

Надо было постараться помочь югославам найти выход из их проблем, но действовать осторожно, тактично, в рамках документов СБСЕ и в максимальном контакте с нашими западноевропейскими партнерами, которые уже присутствовали в Югославии и пытались взять целиком на себя решение проблемы. Это даже было и не так уж плохо, потому что тот, кто брался за работу, должен был и отвечать за ее результат. Так оно и получилось в конце концов. ЕС, поначалу рьяно взявшийся за дело, вскоре почувствовал, что югославский кризис не решить с ходу, что эта проблема не имеет, кроме того, простых и быстрых решений вообще.

«Тройка», однако, вовсю работала в Югославии. Пора и нам было показывать свой флаг, иначе наша позиция могла вызвать в дружественной СФРЮ непонимание. Я предложил А. А. Бессмертных срочно выехать в Белград либо же направить туда кого-либо из авторитетных членов руководства СССР. Министр доложил этот вопрос президенту и сказал, что решено послать меня в качестве его специального представителя для ознакомления с положением на месте и изложения нашей позиции. Мне надлежало вылететь немедленно, но потом поездка была перенесена на 6 июля, так как на 5 июля была назначена встреча М. С. Горбачева с Г. Колем в Киеве.

5 июля прилетели президентским самолетом в Киев. На аэродроме долго дожидались прибытия Г. Коля, в это время М. С. Горбачев беседовал с украинскими руководителями. Отложив на осень решение о присоединении к будущему союзному договору, Украина поставила президента в сложное положение. Так что поговорить, видимо, было о чем.

Канцлер прибыл в отличном расположении духа. На дачу в Межигорье, которая раньше была загородной резиденцией руководителя КПУ Щербицкого, поехал через Киев. На Крещатике канцлер с президентом вышли «пообщаться с народом». Вышли не очень удачно, так как попали на самых «рухманов». Были слышны крики за «самостийну Украину», махали желто-голубыми флагами, потом началась давка. Я не выходил из машины, так как колонна оказалась в толпе и в любой момент могла вновь тронуться. Да в такой толкучке все равно ничего не увидишь и не услышишь. Слава Богу, все это продолжалось не очень долго, но немцы явно насторожились, поскольку было много выкриков, что президент не имеет права устраивать свои встречи на территории суверенной Украины. Чушь какая-то. А на территории суверенной Швейцарии он с Колем встречаться может?

По прибытии в Межигорье сразу же начались беседы с глазу на глаз. Речь, как потом рассказывали, в основном шла о нашем участии во встрече «семерки» в Лондоне. В самом начале беседы меня позвали к «ВЧ». Наш посол в Белграде В. П. Логинов передал просьбу югославского союзного секретаря по иностранным делам Б. Лончара высказаться на переговорах с канцлером в поддержку позиции югославского правительства, то есть за сохранение территориальной целостности страны и против какой-либо поспешности в деле признания Словении и Хорватии.