Все рушится

Оконкво выделили участок земли для строительства усадьбы и два или три участка – для того, чтобы разбить поля и подготовить их к предстоявшему полевому сезону. С помощью родственников матери он построил оби для себя и хижины для жен. Потом выставил фигурки своего личного бога и умерших предков. Каждый из пяти сыновей Ученду принес двоюродному брату по триста посадочных клубней ямса, чтобы тот мог основать хозяйство, потому что с первым дождем начинался сезон посадок.

Наконец пришли дожди. Они хлынули неожиданно и обильно. Предыдущие две или три луны солнце копило силы, пока не дохнуло на землю огненным жаром. Всю траву выжгло почти до черноты, а ходить по песку было все равно что по раскаленным углям. Вечнозеленые растения покрылись коричневым слоем пыли. Птицы смолкли в лесах, и мир задыхался под гнетом живого вибрирующего зноя. А потом раздался трескучий раскат грома – сердитый, звонкий, как металл, словно бы вырвавшийся из пересохшей глотки неба, совсем не похожий на глубокий, влажный рокот дождевой грозы. Поднялся мощный ветер, взметнув в воздух тучи пыли. Закачались пальмы, ветер взбивал их листву в развевающиеся гребни, будто какой-то странный сказочный цирюльник.

И наконец дождь обрушился на землю замерзшими каплями, которые люди называли «небесными орешками». Они были твердыми, больно кололи тело, и тем не менее дети и молодежь бегали под ними, собирали их пригоршнями и клали в рот, где они таяли.

Земля мгновенно ожила, и птицы в лесах весело захлопали крыльями и зачирикали. В воздухе распространился запах свежей зелени и жизни. Когда ледяные капли стали водяными и сила дождя умерилась, дети попрятались под крыши; все чувствовали себя счастливыми, освеженными и благодарными.

* * *

Оконкво и его семья трудились очень тяжело, чтобы засадить новое поле. Но это было все равно что начинать жизнь заново без энергии и энтузиазма, свойственных молодости, или в старости учиться делать все левой рукой. Работа больше не доставляла ему такого удовольствия, как прежде, а когда делать было нечего, он просто сидел молча, погрузившись в полусонное оцепенение.

Великая страсть вела его по жизни – стать одним из вождей племени. Она была движущей силой его существования. И он почти достиг цели. А потом все рухнуло. Его вышвырнули из клана, как рыбу из воды на сухой песчаный берег. Очевидно, его личный чи не был предназначен для великих дел. А человеку не дано подняться выше той судьбы, которая предначертана ему его личным богом. Ошибаются старики, говоря, будто стоит человеку сказать да – и чи его поддержит. Вот вам человек, чей личный бог сказал нет

вопреки его «да».

Старик Ученду видел, что Оконкво предался отчаянию, и это очень тревожило его. Он намеревался поговорить с ним после церемонии иса-ифи.

Младший из сыновей Ученду, Амикву, собирался взять новую жену. Выкуп был уплачен, и все обряды совершены, кроме последнего. Амикву с родственниками отнесли пальмовое вино родителям невесты за две луны до прибытия Оконкво в Мбанту. Так что настало время последнего обряда – обряда признания.

На него явились все дочери рода, некоторым для этого пришлось проделать долгий путь из дальних деревень, где они теперь жили. Старшая дочь Ученду пришла из Ободо, а это полдня пути. Прибыли и дочери братьев Ученду. На умуаду собрались все двадцать две женщины, как собрались бы они и если бы в семье кто-то умер.

Они расположились на земле полукругом, в центре – невеста с курицей в правой руке. Ученду сидел рядом, держа фетиш рода. Остальные мужчины наблюдали за церемонией, стоя за пределами круга, как и их жены. Солнце садилось, наступал вечер.

Вопросы задавала Нйиде, старшая дочь Ученду.

– Помни: если не будешь отвечать правдиво, тебя ждут тяжелые роды, а то и смерть, – начала она. – Со сколькими мужчинами ты лежала после того, как мой брат впервые выразил желание жениться на тебе?

– Ни с одним, – просто ответила невеста.

– Говори правду, – хором призвали другие женщины.

– Ни с одним? – повторила Нйиде.

– Ни с одним, – подтвердила невеста.

– Поклянись на фетише моих праотцев, – велел Ученду.

– Клянусь, – сказала невеста.

Ученду взял у нее курицу, перерезал ей горло острым ножом и пролил несколько капель крови на фетиш предков.

С того дня Амикву взял юную невесту в свой дом, и она стала его женой. Дочери семейства не сразу разошлись по домам, два-три дня они провели со своими кровными родственниками.

На второй день Ученду созвал сыновей, дочерей и племянника Оконкво. Мужчины расселись на принесенных с собой козьих шкурах, женщины – на подстилке из сизалевой пеньки, наброшенной на земляную насыпь. Ученду мягко огладил свою седую бороду, скрипнул зубами и начал говорить, осторожно, обдуманно, тщательно подбирая слова: