Задержи дыхание и другие рассказы

Она любит взглянуть с изнанки на миф о гордости, с которой так носится нынешняя молодёжь. Светлана родилась в Москве перед войной, а в войну они с матерью бежали от немцев в Удмуртию. Деревня, где они обосновались, была гиблым местом; Светлана помнит, как весной, когда таял снег, хозяйская собака увязла в грязи, захлебнулась и сдохла. После войны Светина мама несколько лет обивала пороги, умоляя разных чиновников разрешить им вернуться в Москву. Так что для поколения её матери слово «гордость» скорее уж ассоциировалось с умением достать капроновые чулки.

Большинство пассажиров толпится у дверей, это не самое удачное решение, поскольку там нельзя держаться за поручни и внезапные остановки и рывки автобуса мотают стоящих из стороны в сторону. Одна сильно накрашенная дама средних лет чуть не сломала нос, когда резкий толчок отбросил её к металлической стойке. Расталкивая всех локтями, она выбирается из автобуса. Да, с помощью новомодных процедур и косметических средств можно изрядно изменить внешность, но знакомый угрюмый взгляд не оставляет сомнений – дама наверняка русская.

Девочка с двумя синими бантами, пытаясь защитить от давки маленького брата, сильно наклоняется над ним и при очередном торможении сбивает его с ног; мальчик валится под ноги пожилому подвыпившему мужику, тот вскидывает гневно руки и шипит на детей. Девочка что-то кричит в ответ. Шум мотора мешает Светлане разобрать слова, но, судя по интонации, девочка говорит по-русски.

Желающие попасть в автобус карабкаются по ступенькам и мешают тем, кто хочет выйти. Водитель, действуя самым верным способом, закрывает двери у них перед носом. Штурмующие не дают дверям закрыться. Они кричат тем, кто внутри, чтобы прошли в середину салона. Кто-то проходит, кто-то нет. Всем не поместиться, как ни крути. Группа подростков, которым повезло, потешается над друзьями, оставшимися на холоде. «Русские!» – решает Светлана.

В автобусе жарко. Она ёрзает на сиденье, пытаясь немного отодвинуться от соседки. Тётка, постарше неё, придерживает на коленях два мешка с продуктами и битком набитую сумку. Женщина обхватила своё добро, скрестив на нём руки, как делают русские. Светлана не взялась бы объяснить, откуда у неё чувство, что это как-то связано со строкой из Пушкина. Над златом чахнет? А ведь тётка знатно замаскировалась, если бы не эти руки.

Соседка вскоре выходит, её сменяет толстый старик, из-под его расстёгнутой куртки видна клетчатая рубашка, плотно заправленная в серые брюки. У Светиного отца была такая же рубашка, а поверх неё он носил подтяжки. Она готова приветливо кивнуть этому человеку, но, когда он поворачивается к ней, она ловит стальной блеск в его глазах. Русский!

Когда старик вылезает из автобуса, она пытается сообразить, скоро ли её остановка. Как только у неё возникает эта мысль, раздаётся громкий резкий голос, который спрашивает по-русски: «Где мне выходить?» Она оборачивается, чтобы посмотреть, кто это сказал, но все вокруг молчат. «Кто спрашивал про остановку?» – говорит Светлана. Никто не отвечает. «Узнайте у водителя, – предлагает она. – Он вам подскажет».

Автобус снова останавливается. Люди выходят; люди входят. Кто-то получает локтем в бок. Кто-то чуть не потерял туфлю. Чем больше Светлана всматривается в жесты и лица, разглядывает носы входящих пассажиров, тем больше убеждается, что они русские. С какого-то момента все пассажиры автобуса кажутся ей русскими. Она понимает, что скоро и ей придётся уступить своё место. К счастью, она уже в том возрасте, когда большинство людей проявляют к ней хотя бы видимость уважения.

Водитель – её последняя надежда. Но, как она ни старается, ей не удаётся поймать его взгляд. Со своего места ей виден лишь локоть да потрёпанная кожа куртки. Толстая непробиваемая броня. Спасения нет.

Молодой человек в русского вида очках оборачивается и пялится на неё. Его глаза за стёклами налиты кровью, а кожа изрыта язвами от прыщей. «Алкоголизм приводит к сердечным заболеваниям и ранней смерти», – начинает было Светлана, но он прерывает её. «Придурошная, – кричит он. Она оглядывается по сторонам, чтобы посмотреть, к кому он обращается. – Как ты думаешь, ты где? Хватит уже, бабка. Это Москва!»

– Москва, – повторяет она. – Как странно звучит это слово. Мос-ква. Мос-ква. Совсем не по-русски.

Она должна как-то сообщить молодому человеку, что у него ещё есть надежда. Она смотрит на него и подмигивает. «Держитесь меня», – произносит Светлана. И тут же решает, что доедет до конечной остановки, где бы она ни была. Во всяком случае, так проще всего. Она потуже завязывает тёплый шарф, и ей становится немного спокойней.

Нередкости

С недавних пор груды писем, скопившихся в моей электронной почте, представляются мне залежами отличных идей. По счастью, большинство этих окаменелостей нельзя считать такими уж редкостями, и заглянувшим сюда посетителям разрешается забрать с собой образчики, размером не больше ладони.

Я хочу сказать, что готова передать всем, кто интересуется, добрую часть своих замыслов, лишь бы ощутить их движение.