Жить или умереть

Гийкусан уже вторые сутки дежурил сзади шатра, ему это уже надоело – не с кем было поговорить, костёр, и тот не разрешили зажечь. Кто-то постоянно шатался между шатров, но ни один из них не был настроен поговорить у жилища хана. Когда чья-то тень поднялась с земли недалеко от палатки, Гийкусан не удивился, подумал, что это пьяный воин проспался и сейчас пойдёт долить в себя ещё пару кружек вина. Но воин довольно подозрительно тихо и прямо шёл. И чем ближе он приближался, тем тревожнее становилось на душе Гийкусана. Последнее, что он услышал – это свист разрезаемого воздуха, и нож с хрустом пробил лобную кость юнца.

Орсек всё так же тихо подкрался к палатке. Сорвав с кожаного ремня на бедре ещё один нож, воин медленно разрезал красивую ткань и бесшумно проник в шатёр. Подождав, пока глаза привыкнут к кромешному мраку опочивальни Байр-хана, Орсек осмотрелся. Из угла на него испуганными глазами смотрела совершенно голая наложница, она уже открыла рот, чтобы закричать, но сильная ладонь Тёмного человека закрыла его, а правая рука дёрнулась к шее и сжала сонную артерию, а девушка потеряла сознание.

– Поспи, дорогая, – шёпотом произнёс Орсек.

Огромная туша лежала рядом с ней. Всмотревшись в обрюзгшее лицо Байр-хана, он понял, что почему-то не испытывает к нему никакой ненависти, но долг был превыше всего, и боевой нож от уха до уха разрезал горло татмонга, так и не проснувшегося перед смертью.

Обратно наёмники доползли быстрее, потому что уже знали дорогу. Вепрь и Седой всё так же сидели у костра поблизости перелеска. Орсек соединил большой и указательный пальцы, что всё в порядке, но это и так было видно по довольным лицам Лысого и Дрю. Воин Тьмы махнул рукой в сторону леса, таким образом приказывая отступать. Сам он решил осмотреться ещё, опасаясь погони, но все было тихо.

Могол неторопливо шёл между шатрами, проверяя дозорных. И вот прямо у леса он увидел костёр, около которого почему-то нет солдат, а в лесу затерялась какая-то фигура. Не в правилах бывшего капитана наёмников Ларга было звать на помощь в случае опасности, и он не раздумывая бросился вслед за тенью.

Орсек услышал треск ломаемого сушняка в перелеске и остановился. Поляну слабо освещало начавшее восходить солнце. «Надо быстрее заканчивать с преследователем, с рассветом найдут тело Байр-хана и тогда начнётся…», – подумал Реактивный. В вырвавшемся из сосновых лап человеке он без труда узнал Могола.

– Наконец-то, – прошептал Орсек, – предательства я не прощаю никому.

– Глаз за глаз, зуб за зуб, – выговорил татмонг, – ты убил моего брата в песках. Подданные Горкюса III, моего брата, тебя в точности описали, и теперь ты умрёшь! – прошипел он в лицо Орсеку. Сабля взметнулась в воздухе, но нашла лишь пустоту там, где только что была голова Тёмного человека. Тот откатился немного назад и проворно вынул ножи из сапогов. Татмонг не успел сделать и двух шагов, как два острия резкой болью согнули его тело пополам. Дрожащие колени коснулись земли. Молниеносный моментально подскочил к раненому. Нож, окроплённый кровью Байр-хана, не разбираясь в титулах и должностях, воткнулся в грудь сотника; кровь потекла ртом – было порвано лёгкое.

– Хракх, – вместо проклятия вырвался хрип.

А Орсек уже бежал к лошадям, и так зная исход для Могола. Наемники ждали его, и когда он наконец появился, окинули удивлённым взглядом предводителя. Но воин Тьмы так никогда и не рассказал, что произошло этим утром на поляне…

Ободренные успехом наёмники шумно ворвались в Варшук. Через Вэйкола Орсек передал императору информацию о результатах операции и извинился за то, что не смог сам появиться. А вместо встречи с монархом наёмники купили себе бутылок 10 красного вина, и захватив с собой несколько красоток, отправились на башню к Орсеку.

Воины гуляли от души; их возбуждённые восклики доносились, наверное, до дворца. Орсек тоже пытался веселиться изо всех сил, но ничего не получалось – образ Вираны всё время стоял у него перед глазами, – самой любимой и красивой женщины.

10. Исход

На следующее утро Орсек уже без помощи слуги отыскал императора в кабинете. С охранниками у Тёмного человека тоже не возникло проблем, потому что все они теперь были его подчинёнными. Мигис Великий, судя по выражению его лица, был счастлив, и от души поблагодарив Орсека, крепко, чисто по-мужски, пожал ему руку, хотя это совсем не соответствовало дворцовому этикету. Вэйкол, присутствовавший здесь же, стоял, прислонившись к книжному шкафу. Советник скрестил руки на груди, что говорило о том, что он еле сдерживает себя. Увидев панибратство монарха с воином, Вэйкол уже откровенно недовольно поморщился, но ничего не сказал.

А гвардейцы, стоящие в дверях, ничем не выразили своих эмоций, хотя внутренне были искренне рады за Орсека и гордились тем, император жмёт руку их новому начальнику.

Снова сев за свой стол, Мигис Великий требовательно посмотрел на советника. Тот всё так же, словно каменный, стоял у шкафа.

– Вэйкол! – прикрикнул император.