Жизнь по-американски

И вот в полседьмого утра 4 августа, через два дня после моей встречи с министром иностранных дел Израиля Ицхаком Шамиром, во время которой я сделал все что мог, чтобы убедить его в необходимости сдержанности, меня разбудил помощник по национальной безопасности. Он сообщил, что израильские вооруженные силы вошли в Западный Бейрут и ведут ожесточенный орудийный обстрел города. Число жертв среди гражданского населения растет. Хабиб, вне себя от негодования, позвонил мне из Бейрута и сказал, что из-за обстрела у него сорвались встречи по мирному урегулированию.

Я решил обратиться к Бегину с личной просьбой соблюдать соглашение о прекращении огня и позволить Хабибу закончить свою работу. Я дал ему понять, что если он этого не сделает, то может ожидать значительного ухудшения отношений с Соединенными Штатами. В моем послании говорилось: "Обстрел Бейрута влечет за собой неоправданные человеческие жертвы и срывает переговоры об урегулировании". Действия Израиля, писал я, опровергают наши утверждения, что американское оружие поставляется Израилю исключительно для целей обороны. Решение надо искать за столом переговоров, а не военными средствами. Я напомнил Бегину, что всего два дня назад мы с Шульцем говорили Шамиру, что переговоры Хабиба о выводе отрядов ООП из Бейрута продвигаются успешно, но что в этот критический момент обострение вооруженного конфликта может свести их к нулю. "Ввод тяжелой артиллерии в Западный Бейрут показал, что наши просьбы не были услышаны, — писал я далее. — Надо положить конец бессмысленному кровопролитию, особенно среди мирного населения. Я настаиваю, чтобы Вы прекратили огонь и воздержались от военных действий до тех пор, пока части ООП не покинут Бейрут".

На следующий день я получил ответ Бегина. Он заявлял, что политика Израиля в Ливане основывается на двух принципах. Первый принцип: безоговорочное соблюдение соглашения о прекращении огня обеими сторонами. "Однако террористы в Бейруте и его окрестностях не считают себя им связанным, — писал Бегин. — У нас уже было, по крайней мере, десять таких соглашений, и все они были нарушены не Израилем, а террористами". Бегин заявил, что не может "запретить израильским вооруженным силам защищаться, когда на них совершают вооруженное нападение".

Второй принцип: достижение политического урегулирования, которое бы предусматривало изгнание формирований ООП с территории Ливана. Однако Израиль оставляет за собой право применить силу, поскольку иначе у него не будет сильной позиции для поисков политического решения. Резолюция ООН, призывающая Израиль вывести войска из Ливана, и официальные заявления Вашингтона, требующие от Израиля того же, служат лишь интересам ООП, давая палестинцам возможность затягивать переговоры и отказываться уходить из Ливана. Поэтому Израиль считает необходимым оказывать на ООП военное давление. Бегин писал, что только что получил письмо от Филипа Хабиба, который сообщил, что ООП "склоняется к мысли" о необходимости ухода из Бейрута, но тут же оговорился, что в течение ближайших суток или двух вопрос останется неясным — руководителям ООП надо еще рассмотреть его новые предложения и, кроме того, нужно найти арабские страны, которые согласились бы принять руководство и отряды ООП. "Ваш представитель Хабиб, несмотря на его энергию и добрую волю, — писал Бегин, — все еще не знает, насколько серьезны намерения ООП, и также, по-видимому, еще не выяснил, куда смогут направиться палестинские руководители. Такова реальная ситуация на сегодня, 5 августа. За 45 дней Хабиб не сумел завершить переговоры об эвакуации террористических организаций из Бейрута и Ливана, которые Вы, господин президент, ему поручили. На карту поставлены безопасность Израиля и жизни его граждан".

По существу, Бегин сказал, чтобы я не вмешивался в чужие дела.

Из сообщений, которые поступали в течение следующих дней от Хабиба, вытекало, что еще не все потеряно и что его неустанные усилия еще могут принести плоды, несмотря на все усиливающееся военное давление Израиля и растущее число жертв среди женщин и детей Бейрута. 9 августа Ариель Шарон прислал мне телеграмму, в которой просил о встрече на следующий день для обсуждения кризиса в Ливане. По всей видимости, он собирался приводить резоны в защиту наступления Израиля. Джордж Шульц ответил, что я отказываюсь с ним встретиться, чтобы не поставить под удар Хабиба, и предлагаю ему переговорить с ним, Шульцем. На следующий день у меня произошла в Овальном кабинете встреча с лидером израильской оппозиции Шимоном Пересом. Он был настроен гораздо менее агрессивно, чем Бегин, и был склонен поддаваться доводам разума. Он признал, что арабо-израильский конфликт может быть разрешен, только если соглашение будет предусматривать автономию для палестинцев на приемлемых для всех сторон условиях. В отличие от Бегина, он одобрял мои дружественные акции в отношении Иордании и других умеренных арабских государств и разделял мою надежду, что они могут оказать помощь в урегулировании арабо-израильского конфликта.