Зов Оз-моры

— Не брошу тебя, — принялась натаивать Варвара. — Сумеешь подняться? Помочь? Я доведу тебя до ближайшей избы.

— Не надо. Не смогу встать, — ответила оз-ава. — Бревно упало на спину. Еле вылезла из-под него…

— Денис убежал биться, но Валгай, вроде, ещё сидит в санях. Сейчас приведу его, и мы тебя отнесём к кому-нибудь.

— Нет, Толганя! Нам не откроют. Все попрятались от ногайцев, двери заперли.

— Вот напасть-то! — покачала головой Варвара. — Откуда ж они взялись?

— Пёс их знает, — ответила оз-ава. — Вначале степняки налетели за ясырем, но вовремя рузы подоспели. Они по сакме за ногайцами шли.

— Мокшет все попрятались, значит?

— Все, кого не успели полонить, — вздохнула Инжаня. — Не может сокай[1] с конным воином совладать!

Варвара огляделась по сторонам.

— Возле твоего дома тихо,

 — сказала она. — Туда тебя и отнесём. Там и буду лечить твои ожоги.

Варвара свистнула, чтобы позвать Валгая, однако того уже не было в повозке.

— Оставь меня здесь, — повторила Инжаня. — Беги к моей бане!

— Как же? Я ж тебя люблю. Только добро от тебя видела.

— Любишь? Тогда выполни мою просьбу. Поклянись!

Варвара насторожилась, почуяв недоброе в голосе оз-авы.

— Какую ещё просьбу?

— Меня ждёт страшная смерть, — ответила оз-ава. — Кровь из пады у меня течёт, не переставая. Никакие травы, никакие грибы не помогают. Не надо меня спасать. Помоги мне уйти!

— Как? — прошептала Варвара.

— У тебя ж сабля в руке. Убей меня, Толганя!

— На тебя рука у меня не поднимется.

— Я тебя ж за дочку держу. Не обрекай на мучения, коли любишь. Убей меня! Убей, и беги к бане.

Варвара вытащила из ножен саблю, но не решилась ударить оз-аву, отошла и в растерянности встала поодаль. И тут, словно перекати-поле во время сильного ветра, к Инжане подкатился чёрный колобок.

Нуянза распахнула у жрицы шубу и занесла над её грудью охотничий нож.

— Видишь, Инжаня!

 — прошипела она. — Толга не оз-ава: больно уж мягкотелая. Не смогла выполнить твою просьбу… Я смогу!

Нож вонзился в сердце волховки. Она издала слабый стон, умиротворённо улыбнулась Нуянзе… и коротко вскрикнула от жгучей боли, которая, как всегда бывает, немного запоздала.

— Я теперь оз-ава! — завизжала безумная женщина. — Инжаня благословила меня!

Жрица пискнула ещё раз, обмякла и закрыла глаза. Панар вокруг ножа, вошедшего в её грудь, начал напитываться кровью. Испуганная Варвара бросилась с саблей наголо к Инжаниной бане, а Нуянза, постояв ещё немного над мёртвой наставницей, побежала по следам ненавистной певуньи. Но как бы она ни спешила, как бы часто ни семенила короткими кривыми ножками, догнать высокую длинноногую соперницу не смогла, и скоро утеряла её из виду.

Возле дома Офтая столпились связанные пленницы. Татары готовились угнать их в Крым и продать туркам, но вовремя нагрянули сторожевые казаки. Теперь девки и бабы стояли, всеми забытые, с застывшим в глазах ужасом. Никто из казаков даже не пытался их развязать. Не до того было: неподалёку бурлила сеча. С криками «За веру православную!» — русские окружили ногайцев, лишь по привычке горланящих «Алга! Алга!»

Тумай, подбежав к избе инь-ати, не сразу бросился в битву. Он переложил рогатину в левую руку, правой выхватил охотничий нож — и кинулся к односельчанкам, чтобы разрезать верёвки.

Освободить женщин он не успел. Один из ногайцев всё-таки умудрился вырваться из кольца казаков, кинулся на Тумая и подсечкой повалил на землю. Тут подбежал Денис, но поздно: степняк уже воткнул копьё Тумаю в грудь и для верности начал шевелить.

Ногаец не сразу заметил подоспевшего Дениса. Тот, не мешкая, выхватил саблю и ударил степняка лезвием по шее. Тот с клёкотом упал на снег.