Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг.

Консервативные аграрии никогда не были слишком благосклонны к военно-морской программе строительства Тирпитца. Это вполне очевидно после прочтения двух больших томов мемуаров графа Вестарпа,[491] много лет бывшего лидером Консервативной партии. Явно это нигде не объявляется, поскольку книга была издана в 1935 г. при национал-социалистическом режиме. Напротив, часто выражается восхищение Тирпитцем. Однако граф Вестарп ясно различал политику консерваторов и политику, проводимую национал-либералами и Пангерманской Лигой. Согласно Вестарпн, Пангерманская Лига, о которой мы должны будем сказать несколько слов позже, представляет западную Германию, свободных консерваторов, и национальный либерализм, но не Консервативную политику.[492]

Вестарп отвергает, например, политику Пангерманской Лиги во время кризиса Марокко 1911 г., старается изо всех сил держаться в стороне от того, что он называет «утопическими военными целями»[493] пангерманцев с 1914 до 1918 г., и постоянно подчеркивает национал-либеральное влияние на политику агрессивного империализма и аннексий.[494]

Всюду в своих мемуарах этот истинный консерватор обнаруживает явную неприязнь к Национал-либеральной партии, к отъявленным аннексионистам, хотя по очевидным причинам он не смеет открыто нападать на них, особенно потому что после 1900 г. консерваторы и либералы достигли понимания.

Это действительно самый поразительный феномен истории Германии, что индустриальная буржуазия, неспособная или не желающая бороться за парламентарную демократию и подчиняющаяся наполовину абсолютистской системе империи, направила всю свою политическую энергию на агрессивный империализм. Немецкий политический либерализм никогда не был умеренным и гуманным; он был агрессивным и жестоким — даже если его форма казалась демократической. Уже в буржуазную революцию 1848 г. пангерманские и аннексионистские программы и идеи становятся вполне очевидными. Георг Хер-вег, подлинный демократический лидер 1848 г. и весьма известный поэт, написал в 1844 г. стихотворение, в котором он выражал мечту о немецком флоте как носителе величия Германии: «Und in die Furchen die Kolumb gezogen, geht Deutschland Zukunft auf» (будущее Германии принимает курс, начертанный Колумбом).[495] Широкая свобода, завоеванная этим флотом, освободит, как он утверждает, Германию от английского «духа лавочников».[496]

Альфред Вагтс,[497] с его острым чувством социальной основы внешней политики, привлек наше внимание к двум таким известным либералам. Фарнхаген фон Энзе в 1836 г. выражал свою надежду на включение Голландии в Германию, и уже в 1848 г. формулировал схему демократического или социального империализма. «Может случиться, что мы потребуем Эльзас и Лотарингию от Франции, Балтийские страны от России. Такие вещи черно-красно-золотой флаг может делать. До сих пор это было лишь началом». Вагтс также сообщает, что в 1861 г. один либерал и творец прусского общественного мнения защищал агрессивную политику по отношению к Франции и Дании: «Только в области фактов и реальных дел немецкий вопрос может быть решен, и только наша абсолютная бездеятельность и наше бесконечная болтовня [sic] помешали нам это сделать».[498]

В 1914 г. Франц фон Лист, выдающийся криминолог и юрист-международник, потребовал объединения скандинавских стран и Турции в рамках орбиты немецкого влияния.[499]

В своем известном памфлете «Handler und Helden» (Торгаши и Герои. Мюнхен и Лейпциг, 1915), Вернер Зомбарт противопоставил коммерческий и утилитарный дух англичан немецкому героизму. Дух Англии — дух торговца, отношение которого к жизни сводится к вопросу: «Что жизнь может мне дать?» Английское общество является плутократическим; английская этика характеризуется «hundsgemeine» (мерзкими) принципами Бентама; английское государство — всего лишь гигантское коммерческое предприятие. Напротив, у Германии есть миссия, которую следует выполнить: она должна распространять немецкий героический дух, немецкую идею государства.

Начиная с его основания в 1866 г., немецкий национальный либерализм защищал армию и флот, экспансию и колониальные приобретения. Борьба, которую Ойген Рихтер, как представитель левых либералов, предпринял против армейской экспансии, была неудачна даже внутри его собственной партии, в том числе и потому, что враждебность Рихтера была в первую очередь основана на причинах финансового характера. С 1893 г. немецкий либерализм никогда активно не боролся против экспансии немецкой военной машины.