История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1

Въ мір византійскомъ западники видли упадокъ и застой, неограниченный деспотизмъ, поглощеніе личности государствомъ, государства — императоромъ; въ древней русской жизни они тоже не видли ничего привлекательнаго; въ пылу полемики они отходили отъ славянофиловъ въ другую крайность, — готовы были пренебрежительно отзываться о народной поэзіи, иронизировать надъ «славянами» и надъ ихъ "великой исторической миссіей". Они превозносили Петра и защищали западъ; мнніе славянофиловъ о томъ, что западъ "гніетъ", что онъ наканун смерти — западники считали абсурдомъ, увряя, что Сенъ-Симонъ и его единомышленники, выступившіе съ рзкимъ осужденіемъ западноевропейской жизни, самъ же своимъ ученіемъ предлагаетъ и леченіе, которое воскреситъ, дйствительно "больной западъ". Они выступили ршительными противниками родового быта и излюбленной славянофилами «общины», такъ какъ въ ней «личность» была порабощена, не могла развиваться свободно.[61] Западники въ "смиреніи" русскаго народа видли не добродтель, а недостатокъ, — слабость "личнаго начала"; мечты о великой культурной миссіи русскаго народа они называли "мистической фантазіей", такъ какъ ни въ прошломъ, ни въ настоящемъ не видли основаній для такой восторженной вры. Русская дйствительность стояла передъ ними слишкомъ обнаженною, — ея идеализировать они не могли. Вотъ почему мечтою западниковъ сдлалось не сохраненіе и углубленіе національныхъ добродтелей русскаго народа, a перевоспитаніе его на началахъ общечеловческаго прогресса.

Литературная дятельность Пушкина въ николаевскую эпоху. Его міровоззрніе. Отношеніе къ Николаю I.

Литературная дятельность Пушкина въ николаевскую эпоху.

Пушкинъ остался сколько въ сторон отъ этой сложной умственной жизни эпохи; она только нкоторыми сторонами коснулась его. Мы видли уже, что къ концу царствованія Александра I онъ доросъ до полной умственной самостоятельности; его міросозерцаніе, политическое и эстетическое, сложилось уже прочно и навсегда. "Примиреніе" съ жизнью, интересъ къ русскому прошлому и простому народу, любовь къ родин,-вотъ, основы его новаго политическаго міровоззрнія; онъ отказался отъ оппозиціи, признавъ, что можетъ больше пользы принести отечеству, будя "добрыя чувства", чмъ воспвая «свободу» и высмивая ея враговъ. Развязка 14 декабря должна была сильно подйствовать на его впечатлительную душу: онъ преклонился передъ мощью власти; въ націоналистическихъ идеалахъ молодого императора онъ увидлъ сродство со своими врованіяни; слабость оппозиціи, обнаружившаяся при подавленіи мятежа 14 дек., и легкость, съ которою русское общество отъ поверхностнаго либерализма перешло къ консерватизму, убдили его, какъ неосуществимы и преждевременны были либеральныя мечты его друзей. Со свойственной ему способностью увлекаться, онъ сталъ сравнивать императора Николая I съ Петромъ Великимъ; онъ сдлался поклонникомъ не только сильной личности Николая,[62] но и его націоналистической политики, — ему стало казаться (въ 1830 г.), что императоръ исправитъ «ошибку» Петра Великаго, устроивъ "контръ-революцію" (возстановленіемъ націонализма) его "революціи". Но, при всемъ своемъ почитаніи Николая I, онъ далекъ былъ отъ того, чтобы закрывать глаза на вс отрицательныя стороны режима: впрочемъ, онъ готовъ былъ вину за многое сваливать на помощниковъ царя, его приближенныхъ…[63]

Любовь ко всмъ людямъ, какъ одно изъ основаній примиренія его сь жизнью.

Ho онъ не отвернулся и отъ своихъ друзей-декабристовъ: въ стихахъ возславляя императора Николая, онъ, въ то же время, написалъ трогательное "Посланіе въ Сибирь" къ друзьямъ-каторжникамъ. Такое равное сочувствіе ко всмъ людямъ и событіямъ, повидимому, не имющимъ между собой ничего общаго, было y Пушкина результатомъ примиренія его съ жизнью. Характернымъ въ этомъ отношеніи является его стихотвореніе на лицейскую годовщину (19 октября 1827 г.); въ немъ онъ привтствуетъ своихъ друзей:

Богъ помочь вамъ, друзья мои,Въ заботахъ жизни, царской службы,

И на пирахъ разгульной дружбы,И въ сладкихъ таинствахъ любви!Богъ помочь вамъ, друзья мои,

И въ буряхъ, и въ житейскомъ гор,Въ краю чужомъ, въ пустынномъ морИ въ мрачныхъ пропастяхъ земли!

Этотъ широкій привтъ одинаково относится и къ друзьямъ-сановникамъ, и къ друзьямъ-каторжникамъ. Но не вс современники понимали истинное настроеніе поэта, a за его восхваленія императора многіе открыто обвиняли его даже въ "искательств". Эти обвиненія были, конечно, несправедливы: Пушкинъ всегда былъ правдивъ и поступалъ согласно убжденіямъ и чувствамъ своего честнаго сердца.