Последняя капля сталактита (Триптих "Время драконов" часть 3)

— Я знал это: в тот момент, когда решил не делать в Журнале запись о выходе, внутри что-то будто пролетело — со звоном,— и сказало: “Пищер”,— и я понял, что мне нужно быть у него. А всё остальное — не важно.

Может — чтоб рассказать о том, что узнал под землёй. Но я не любитель гаданий, потому что даже с моим предчувствием/угадыванием, не зная чего-то основного, важного, шансов “угадать” — 0,0. И потому не стал гадать, а просто поехал к нему. И дорогой даже выспался: и в электричке, и в метро. Потому что я всегда сажусь в тот вагон, где мне будет место, чтобы сидеть. Пусть не сразу, а после следующей остановки: если очень много народу. Ведь чтоб совсем никто не выходил — из сидящих — почти не бывает. И потому возможным комфортом я никогда не брезгую.

: Даже по дороге из Ильей к Пищеру. Или — вернее сказать — тем более. Потому что в Ильях я вымотался страшно, нечеловечески — а иного отдыха мне в ближайшие сутки не предвиделось. Я это, к сожалению, чувствовал достаточно ясно.

... Я давно у него не был. И когда вошёл в комнату, сразу увидел, ЧТО изменилось.

: В его комнате было очень тяжело. Не страшно — нет,— но

мучительно. Что-то словно давило со всех сторон — не город, хотя и он “добавлял”,— город я сразу почувствовал: как только вылез, и как только въехал в него,— здесь было другое.

— ДРУГОЕ: и то же. Пищеру было уже глубоко “в лом” всё, что я собирался поведать об Ильях. И сам он был какой-то другой... Словно подменённый — хотя такого, конечно, быть просто не могло.

: Я попытался ему рассказать обо всём, что было со мной — ведь прежде это было для него главным в жизни! — но он не слушал. Будто пребывал в ином мире,— даже не сомнамбулой, что самое страшное — а так: внимал моим словам, не вслушиваясь ни в одно из них,— словно взрослый речи ребёнка.

Я не мог понять, в чём дело: нельзя же было ТАК сломать человека! — но получалось, что можно.

Я не умею “лечить руками” — в своё время это неплохо получалось у Гитариста и Мамонта,— Шурка даже у меня пару раз снимал жуткую, сутки непроходящую головную боль — результат одной армейской травмы, точнее — мордобоя посреди ночи, когда я не ожидал... Но дело не в этом: где сейчас искать Шурку?..

— И также трудно было теперь представить Мамонта в пищеровской каморке. Хотя, бывало, он неделями “не выпадал” из пищеровских гостей, и начинали они ВМЕСТЕ — не просто “год-в-год”,—

: Но об этом я уже говорил, и позже неизбежно вернусь к данной теме —

— а потому “пока проедем”. Пока речь о другом: я ясно видел, что Пищера, как это называется на слэнге “чёрных экстрасенсов”, элементарно ‘мочили’. Но что я мог сделать? Лекарь из меня в области этих материй — просто никакой. Потому что видеть и чувствовать мало; нужно ещё умение...

: Возможность влиять —

— У меня её не было. Не по таким умениям я проходил специализацию в своё время. А потому всё, что я мог теперь сделать для Андрея — раз уж руками дотянуться до тех, кто ‘мочил’ его, не мог — это сидеть с ним, ждать неизвестно чего — и пить чай. Точнее, пытаться пить. Потому что на “чайную церемонию” былых годов это было меньше всего похоже.

— И тут зазвонил телефон.

А дальше было то, что я к этому времени делал просто бессознательно — настолько легко и непринуждённо у меня это теперь получалось. Я закрыл глаза и стал слушать, потому что это было очень важно.

: Звонил Чёрт — тот, который в своё время по наводке Сталкера вскрыл ЖБК, а теперь трудился “на официальной ниве” инструктором в спелеосекции МГУ: пытался, так сказать, “вытащить их из грязи казённой спелеологии в...” — но пока преуспел лишь в вытаскивании нас с того печального Эксперимента. Хотя я и знал, что Чёрт — парень неплохой... Просто “так уж склалось” — как водится в этой стране: “человек он был неплохой, да должность у него оказалась сучья”,— ну и пришлось, понятно, погеройствовать...

— И я видел, чего ему стоило то “геройство”: внутри и теперь — до конца жизни... Не отмыться. Потому что тогда

он действительно был не виноват — их же подняли, как на обычные спасработы...

— А ты представь, что на такие “спасработы” подняли МЕНЯ!!! — кричит Пищер и упорно не желает брать трубку. Он считает, что с Чёртом ему говорить больше не о чем.

— Или представь, что по наиву ты попал на подобное мероприятие — пусть даже так, как Чёрт — и в самый разгар процесса до тебя доходит истинная суть сего события. Твои действия?..

— Не завидую “спасотряду”,— машинально бормочу я, потому что в этом случае им действительно не стоит завидовать. Но трубку снять надо. Потому что Чёрт звонит, чтоб расплатиться с нами за ту подлость. Хотя, конечно, расплатиться за неё ему не удастся уже до конца жизни... И он это знает. Теперь. И ему от этого не легче.

— Вот и общайся с ним, коль такой жалостливый. А я со всяким дерьмом здоровкаться не желаю.