Последняя капля сталактита (Триптих "Время драконов" часть 3)

: Жёлто-лимонные, голубые, багряные, бежевые и снежно-белые леденцы сталактитов.

: Сталактитовый лес сосулек по всему потолку грота. Не важно, что не метровой длины,— красота не передаётся размерами; огромное не значит прекрасное ( вы когда-нибудь пробовали посмотреть в лупу на кожу любимой? ),— и пятисантиметровый сталактит должного цвета и формы...

Вместо завершения фразы – строки Басё и Блейка:

«Учусь Великое видеть в малом…»

«В одном мгновенье видеть вечность,

Огромный мир – в зерне песка,

В единой горсти – бесконечность,

И небо – в чашечке цветка…»

: Ослепительный снежный сугроб на полу — бархатная щетина кораллитов. Сказочные лимонно-кальцитовые ёжики в немыслимо-призрачной воде под ногами,—

— в маленькой ванночке, выбитой в монолите пола беспрестанно долбящей капелью, крутятся под ударами капель, наращивая годовые слои-колечки, крупинки подземного жемчуга.

..: БЕЗУМНОЕ СИЯНИЕ ФАНТАСТИЧЕСКОГО БРИЛЛИАНТА ТЁМНОЙ КВАРЦЕВОЙ ДРУЗЫ. СУМАСШЕДШАЯ РОСПИСЬ ОХРЫ ПО ИЗЛОМАМ И ФОРМАМ СТЕН — ПЕРЕЧЁРКНУТАЯ ВЕТВЯЩИМИСЯ, КАК СЛЕДЫ-УДАРЫ МОЛНИЙ, БЕЛЫМИ И ГОЛУБЫМИ ЗМЕЙКАМИ НАТЁКОВ,—

— Босх?.. Дали?.. ЭШер???

— Россыпи жёлтых, красных, рыжих и белых кальцитов. Прозрачно-дымчатые кристаллы кварца.

: Нежнорозовые и фиолетовые вкрапления аметистов — посреди розливов очень мерзкой и противной белой глины...

: “Молочная речка” — удивительной красоты застывший белый натёк на рыжем глиняном полу пещеры; после фотовспышки светится голубым — знаменитое “послесвечение” баритов...

И кальцитовая кора по стенам грота: всех цветов радуги застывшая шёлковая лента танцовщицы — камень, такой живой, растущий, вечный,—

: Жёлтой капелькой

капнул свет

Из уставшего фонаря;

Это милость Пещеры ко мне —

— эту малость огня даря

Прокатилось клубочком пятнышко:

лучик света — ниткой во тьме,—

Словно маленький

мальчик-с-пальчик

я иду по чужой душе:

Где орехов извилин ходы

И зовущий в ночи барабан —

— в барабан барабанят кроты,

Светлячков созывая на бал:

Сердца стук,

звон монет,

звук копыт —

И орган, и печальный хорал,—

Словно детской рукою забыт

на площадке, где я играл...

: От воды — и от плекса — зайчик

проскользил по влажной стене;

Кажет вниз

сталактита пальчик,

ПРИЖИМАЯ МЕНЯ К ЗЕМЛЕ —

Где не спят семь цветных королей

и английская юная леди,

И божок хромоногих кровей,

и душа малахитовой меди...

В малом гротике свечку-ставенку

не спеши затворить за собой:

Этот Свет,

как цветочек аленький,

сотворили мы здесь с Тобой...

: Этот свет – маячок-огонёк

жёлтой пыли подземных небес,—

Но из тьмы мне летит: “дурачок...” –

И ПОМОЧЬ НАМ НЕ В СИЛАХ ГЕРМЕС

< ... Может быть

средь натёков каменных

В той – навечно иной – Земле

Нам светило иное зарево,

Освещая тропу к себе,—

— Только где этот сказочный мир,

Не увидеть во тьме, не понять –

В глубине наших чёрных дыр

Безнадёжно себя искать:

: Только лишь, что осталось – светить

Отражая тепло рукой

Только лишь, что осталось – жить

Занимая камней покой

Только лишь, что осталось – петь

Продолжая тоски обман,

Да из тьмы в тишине смотреть

НЕСКОНЧАЕМЫЙ БАРАБАН... >

: Генины строфы о Сумасшедшем Барабанщике нашего Ильинского Озера,— но и о старицких пещерах тоже,— как и о том, что происходит у нас внутри — в душах наших,— здесь, под землёй. Ведь не одним любованием подземными чудесами и красотами движимы мы, когда приходим сюда. У каждого в душе вершится столько всего,— и в перекличках с тем, что мы чувствуем и видим здесь, находятся какие-то ответы — или встают новые вопросы...

— Не понимаю, отчего он долго не разрешал мне её цитировать. Особенно вторую часть: «слабятина, лажа, старьё,— говорил он,— и вообще не о том...»

— Ладно. Часть, что “не о том”, взял в “исключающие уголки”. То есть как бы ‘соблюл условие’,—

— потому что всё же очень хотел показать: это место, которое невозможно не любить, отзывается в наших душах не только своей красотой. А чем ещё — сказал Гена. И получилось у него это гораздо лучше ( что бы он сам ни говорил ), чем если бы я начал громоздить очередные прозаические периоды-комментарии.

Потому что в поэтической строфе “по определению” содержится в неизмеримое количество раз больше всего < ‘хочет того поэт — или нет’ >, чем в строке прозы. И когда — к примеру — мы предстанем перед Творцом ( как его себе ни представляй ), и каждому будет дано какое-то мгновение, чтобы сказать о себе и своей жизни — поэт в это мгновение скажет неизмеримо больше, чем любой иной человек.

Оттого я включил в своё повествование генины строки. А насколько они “о том” или “не о том” — судить не имею обязанности. Ибо хочу лишь показать, сколькими незримыми нитями мы связанны с этим местом. И что оно для нас значит.

: С тех пор, как в 1982 году совки разогнали Чимганский фестиваль, для многих из нас май не мыслим без Старицы.

С тех пор каждый май в Старице — наш.