Последняя капля сталактита (Триптих "Время драконов" часть 3)

— Четыре раза в год: в мае, в июле, в ноябре и на Астрономический новый год 22 марта мы здесь — и иное вообразить себе трудно,—

— НО МАЙ...

..: Май в Старице — каждый год после отмены-запрещения Чимгана: в память о нём и теперь вместо него — наш. < Тут нужно, наверное, сделать некоторое замечание,— ибо часть из наших всё-таки какое-то время продолжает свои майские поездки к ташкентским друзьям — организаторам этого дивного Праздника — той же памяти и общения ради, и показуя власти, разогнавшей Фестиваль, некий демарш — мол, вот мы всё равно продолжаем приезжать — но по мере отъездов наших ташкентских друзей “на Запад и на Юг” смысл данных визитов исчерпывается. Да и длятся они не долго. Так что через буквально три-четыре года все мы в мае собираемся в Старице. И продолжаем собираться каждый год. >

: У нас удобный оборудованный лагерь на берегу Волги в шести километрах от города — точнее, по-над берегом Волги на краю пятидесятиметрового крутого обрыва... Очень красивый и удобный лагерь.

Ибо, если “выезжаешь” так, как каждый год это делаем мы — что может быть важнее удобного, хорошо оборудованного лагеря?.. Чтоб дрова были всегда под рукой: не очень далеко и не очень близко от костра, и не мешались и не путались у всех под ногами; сиденья вкруг костра располагались на достаточно удобном от него расстоянии: чтоб не было ни слишком жарко, ни холодно в сырую и ветреную ночь, и не мешал дым, откуда бы ни задувал ветер, а сам лагерь мог одновременно вместить и достаточное количество народу — без лишней толкотни и скученности — и в то же время чтоб в нём не было слишком просторно и одиноко, когда ты приезжаешь сюда вдвоём или втроём...

: Или совсем один — как тоже бывает. Иногда.

— Вот как это устроено у нас:

: Небольшая полянка на самом краю обрыва, ниспадающего в Волгу почти вертикальной стеной,— очень красивый ступенчатый откос, на котором отвесные участки белых скальных выходов известняка чередуются с полосами жёлтой и розовой глины и узкими наклонными террасами, заросшими кустами орешника, ольхой и осиной. Снизу — от берега Волги наверх, к нашей поляне — ведёт узкая тропка-лестница, ступени которой мы частью выдолбили в уступах известняка, частью вырезали в плотной розовой глине, а на площадках-террасках выкопали в земле, укрепив для надёжности плоскими камнями и кольями; этой лестницей мы пользуемся, когда спускаемся купаться к Волге. За водой же мы ходим в соседнюю деревушку к артезианской скважине — там очень хорошая вода, и идти недалеко: каких-то 500 метров.

“И обратно примерно столько же”,—

— Одной стороной полянка выходит на описанный обрыв; с трёх других её окружают три сходящихся клиньями леса: сосновый, осиновый и берёзовый — будто три разноцветных мира, три разных жизни — три непохожих друг на друга планеты. Это очень красивое место: жёлтое, зелёное и белое с трёх сторон тремя равными секторами-клиньями, а с четвёртой — обрыв, и — Волга.

: Река. Огромное — кажущееся бесконечным — Пространство, распахнутое вперёд до линии горизонта, и дальше — в небо.

... Сосновый и осиновый мир разделяет узкая просека, ведущая к деревне; меж берёзовым и осиновым лесом лежит неглубокий овражек, по краю полянки выходящий к обрыву: он даёт начало нашей тропке-лестнице, спускающейся к Волге.

Полянка — маленькая, совсем крохотная. Треть её или четверть — это наш костёр и уютно расположенные вокруг сиденья из брёвен, по традиции называемые ‘пентагоном’. И костёр, и сиденья находятся под большим старым деревом, верхушка которого обломилась и теперь словно навесом накрывает это место сверху, упираясь сухой своей кроной в землю с другой стороны костра. В жару и непогоду поверх этого естественного навеса удобно натягивать тент для защиты от дождя или солнца; от ветра же со стороны обрыва сиденья защищены плетнём-изгородью из тонких переплетённых ольховых стволов.

— Ещё одну треть нашей полянки занимают качели: толстая доска в рост человека, подвешенная на четырёх капроновых верёвках меж пары высоких осин, растущих на самом краю обрыва. Когда качаешься на них, половина полёта-размаха приходится над обрывом и Волгой, текущей под тобой словно в пропасти — и это ощущение полёта: как земля — обрыв — вылетают из-под тебя назад, и всё разом проваливается вниз — вокруг тебя и под тобой — а ты устремляешься ввысь...

... днём — в небо, вечером — в закатное солнце, а ночью — к звёздам.

— Наверно, это даже не полёт: много больше.

..: и стремительное неотвратимое возвращение — воз-вращение,—

: костёр, полянка, обрыв — берег земли — летят на тебя и взрыв столкновения неизбежен —— но сминая высокую траву, ты проносишься над ней — над самой землёй — и влетаешь в лес: прямо в его непроницаемое тёмнозелёное чрево —